Время наточить ножи, Кенджи-сан!
Шрифт:
— Брюс! — только и смог вымолвить я. — Брюс, дай я тебя обниму!
Я схватил паренька.
— Ох! Кенджи, да ты крепок, как те парни из «Мановар» на обложке ранних своих альбомов! Кости мне переломаешь! Отпусти! Как-то не по-пацански обниматься.
— Спасибо, Брюс! Ты настоящий друг! Выручил! Помог!
— Да это пустяк! — засмущавшись, ответил тот. — Ты вот на это посмотри!
Он залез в трейлер, сдернул с одной из коробок тряпку.
— Вот! — с явной гордостью произнес он, торжественно протянув руки и демонстрируя предмет. — Удалось урвать специально для тебя!
— Что это? — спросил
— Лучше!
Брюс улыбнулся еще шире, выдерживая театральную паузу. А потом еще более торжественно объявил:
— Это — кулинарный принтер для печати на еде!
Глава 23
С кухней мы расправились к вечеру. Слух о том, что можно получить хорошую годовую скидку в «Красном фонаре» распространился быстро, и с дневной смены завода «Хабу Дизель» пришло сразу десять человек, которые невероятно быстрыми темпами закончили ремонт. Краска еще не успела высохнуть на стенах, как парни уже затащили туда столы и инструменты, которые привез Брюс. Его вклад был на самом деле неоценимым, потому что денег на все это нам бы явно не хватило.
Нам с Наоми оставалось только руководить процессом, вовремя направляя ребят.
У нас даже осталось немного иен, которые мы с Наоми потратили на продукты — брали в основном специи и приправы, но взяли также и немного овощей. И нужно было это для единственной важно вещи, которую я планировал.
— Открываться будем завтра утром, — произнес я, чем сильно удивил Наоми.
— Уже завтра? Не рано?
— Чем быстрей, тем лучше. Клиенты ждут, а это последнее, что им нужно. Заставлять их ждать — значит дать повод вспомнить все наши недостатки. Поэтому откроемся завтра.
— Но у нас не так много продуктов.
— Я позвоню сегодня Брюсу, попрошу привезти как можно больше. Думаю, он не откажется принять заказ по телефону. Так что откроемся завтра с утра. Думаю, остальные тоже не будут против этого.
— Конечно же нет! — кивнула девушка. — Все без работы сидят и переживают, что ничего не получится.
— Получится. Все получится.
Мы зашли в сувенирную лавку, где я обнаружили красивые подержанные картины. На одной их части были написаны короткие стихи, а на другой — иллюстрации. Хайку были на разнообразные темы, но все эти картины выглядели так гармонично и изящно, что я не сдержался и купил их.
— Украсим зал «Красного фонаря», — предложил я, протягивая сумму продавцу.
Тот завернул картины, и я вдруг ощутил, что их и не хватало в «Красном фонаре». А еще что именно они являются той самой точкой в ремонте, которая говорит — все получилось и после которой наступает душевное успокоение.
Но расслабляется как оказалось было рано.
День с утра явно не задался. Приехал Брюс с заказом, который я сделал вечером. Я ожидал его с надеждой, но один его кислый вид лица заставил меня насторожиться. Среди списка того, что я хотел видеть, было около двадцати позиций. Но доставщик привез только пять коробок.
— Кенджи, это все, что смог достать! — развел он руками. — Склады закрыты на ревизию. Там у них проверка какая-то, опять внутри корпорации страсти кипят.
— Какие
— Да там они друг другу всякие козни строят, то один отдел с другим войну начнет, то вот так скрыто гадости строят и палки в колеса суют. Власти хотят больше, вот и толкаются локтями. Правда задевает это других. Если удаться, то сегодня во второй половине дня съезжу еще раз на склад и привезу все, что нужно. Надеюсь. Что ревизию у них там не на весь день будет. А пока бери что есть.
— А что есть? — спросил я, понимая, что открытие под угрозой. Под очень большой угрозой.
— Осьминоги есть, Кенджи! Отличные, хорошие, свежие. Правда маленькие. Но много, — Брюс открыл коробку, демонстрируя осьминогов. Я бы даже сказал осьминожек — такие они были маленькие.
— Так что же мне с ними делать? — спросил я. — У нас в меню нет такого блюда!
— Ну на день добавь. Кормить то чем-то людей нужно! Еще рыба есть, но ее не так много — три крупных лосося. Ах да, еще черешня есть! Целая коробка!
Я тихо выругался.
— Брюс, зачем мне ящик черешни? Я ей работяг с завода кормить что ли буду?
— Кенджи, ну что было, то и привез. Вон «Золотой Дракон» вообще до вечера закрыли из-за отсутствия поставки. Я у тебя хоть что-то есть. Прояви смекалку, ты парень оригинальный, что-нибудь придумаешь. И вообще, чем тебе черешня не нравится? Вкусная. Правда кисловатая. И мелкая. Но ведь это ничего.
Я вновь тихо выругался. И махнул Брюсу — принимаю товар.
А что мне оставалось еще делать? Мы только открылись, обновленные, с новой вывеской и залом. А у нас нет продуктов. Нельзя из-за этого вновь закрываться — народ не поймет. И это мягко сказано. Нас разорвут на части. Поэтому будем обходиться тем, что имеется. Осьминоги есть — это уже хорошо. Рыбы тоже вполне хватит протянуть до обеда. С учетом того, что мы вчера с Наоми взяли немного овощей, можно что-то придумать. А вот черешня… куда ее вообще можно использовать? Предлагать уставших заводчанам в качестве закуски? Могут не понять. Настойку какую-нибудь придумать? Но тут время нужно.
Ладно, что-нибудь придумаем.
— Спасибо, Брюс. За то, что хотя бы привез это.
— Как смог помог.
Мы пожали друг другу руки и я принялся принимать товар.
Дверь закусочной отворилась, пропуская внутрь фигуру старика. Одет он был просто, в кимоно темных тонов, потертое временем и многочисленными стирками. Но в его осанке, в том, как он осторожно повесил на вешалку свою бамбуковую трость, чувствовалась недюжинная сила и уверенность в себе.
Гость невольно прикован к себе мое внимание, я и сам не мог понять почему.
Лицо старика было изрезано глубокими морщинами, но глаза светились ясным и проницательным светом. В них таилась мудрость, закаленная годами, и скрытая сила, готовая проявиться в любой момент. Когда старик огляделся вокруг, его взгляд скользнул по посетителям закусочной, цепляясь за каждого с такой силой, что казалось, он читает их мысли.
Несмотря на свою простоту, старик явно выделялся на фоне остальных посетителей. В нем чувствовалось наследие эпохи, давно ушедшей в прошлое. И хотя он был одет в потертое кимоно, в каждой его позе, в каждом движении чувствовался аристократизм, свойственный людям, привыкшим к власти и уважению.