Время не властно
Шрифт:
– Не надо! – Он смахнул с ее лица слезы, но она заплакала еще горше. – Черт побери, Санни, прекрати!
– Пусти меня.
Он перекатился на бок, решив не трогать ее, пока она не придет в себя. Сам не понимая, что делает, он посадил Санни к себе на колени и принялся гладить по голове.
– Не трогай меня! – Она вся напряглась. В ней боролись гнев и унижение. – Не желаю, чтобы ты ко мне прикасался!
– Знаю. Но ничего не могу с собой поделать.
– Ты меня обманул!
– Ну да. – Он прижался губами к ее волосам. – Извини.
– Ты меня использовал!
– Нет! – Он крепче
– Ты ведь совсем, совсем другой. – Она попыталась отстраниться, но он лишь крепче прижал ее к себе. Вдруг она уперлась в него руками, а лицом зарылась ему в шею. – Я тебя ненавижу! И буду ненавидеть до конца жизни!
Она плакала, но уже не молча. Громко всхлипывая, содрогалась в мучительных рыданиях, положив голову ему на грудь. Джейкоб молчал: что тут скажешь? Ту Санни, которая вырубила его мощным хуком, он отлично понимал. Как понимал и ту, что вырывалась, извиваясь и бранясь. Он знал, как управляться с такой женщиной. Но новая Санни, беззащитная, мягкая, Санни, которая рыдала у него в объятиях, оказалась полной загадкой. Она хрупкая, и у нее разбито сердце.
Он понял, что страшно любит и эту Санни тоже.
Она прижималась к нему, ненавидя себя. Ей хотелось наброситься на него, заставить заплатить за то, что он разбил ей сердце, но она могла только льнуть к нему и принимать то утешение, какое он ей предлагал.
Он осторожно поднялся, держа ее на руках. Он почувствовал потребность утешать ее, защищать, любить. Ему хотелось гладить ее по голове, пока не высохнут слезы, обнимать, пока она не успокоится. Но больше всего ему хотелось доказать ей: из всего, что он совершил в жизни, самым важным было то, что он в нее влюбился.
Санни плакала и не могла остановиться, хотя презирала себя за каждую пролитую слезинку. Драться с ним уже поздно – она показала свою слабость. Теперь она могла только приникнуть к нему, пережидая бурю, и находить слабое утешение в том, как нежно он ее обнимает.
Он повел ее в свой отсек, где царил полумрак. Санни воспринимала происходящее будто во сне. Койка мягкая, как вода, и застелена синим покрывалом. Стены тоже синие. Спокойный цвет, на котором отдыхает взгляд. Он уложил ее и сам лег рядом. Щека намокла от ее слез.
Когда рыдания начали ослабевать, он нежно провел губами от ее виска ко рту. Губы у нее были мокрые и еще дрожали. Но, почувствовав его прикосновение, она отдернулась и отвернулась от него.
– Санни… – Джейкоб неуклюже дотронулся до ее плеча. – Поговори со мной, пожалуйста.
Она даже не потрудилась отбросить его руку. Лежала и смотрела в синюю стену.
– Какая же я дура… Плакала из-за тебя.
Из-за него никто еще, наверное, так не плакал… Во всяком случае, у него в объятиях.
– Я не хотел тебя ранить.
– Ложь всегда ранит!
– Я не лгал. Я просто не сказал тебе всей правды. – Джейкоб надеялся, что в его поступках видна хоть какая-то логика. Правда, он сомневался в том, что она согласится с ним. – Я собирался все рассказать тебе сегодня.
Санни чуть не рассмеялась.
– Оказывается, некоторые вещи остаются в ходу и в XXIII веке? – громко произнесла она. XXIII век… А она находится на борту летательного аппарата, который называется
– Я прилетел за братом, – продолжал Джейкоб. – Но никак не рассчитывал, что встречу тебя и полюблю тебя. Все случилось слишком быстро.
– Я тоже в курсе, если ты забыл.
– Посмотри на меня.
Санни покачала головой:
– Забудем все, Джей-Ти. Ты, наверное, из тех типов, что считают, будто обязаны иметь по женщине в каждом городе… и в каждом столетии.
– Я сказал, посмотри на меня! – Его терпение иссякло. Он развернул ее к себе за плечи. Теперь она поневоле смотрела ему в глаза. – Я люблю тебя.
Его признание проникло ей в душу и ослабило ее решимость. Она продолжала защищаться только по инерции.
– Очевидно, со временем понятие любви сильно изменилось. Не забивай себе голову. Я справлюсь.
– Ты выслушаешь меня или нет?
– Все, что ты скажешь, не имеет значения.
– Значит, тебе не будет хуже оттого, что ты меня выслушаешь.
Она яростно тряхнула головой. Слезы иссякли, и она снова готова к бою.
– Ты ведь не собирался остаться со мной, вместе строить жизнь. Для тебя я была лишь временным развлечением. Но я тебя ни в чем не виню. Ты ведь ничего мне не обещал, только намекал. И не пользовался старыми приемчиками вроде ужина с вином при свечах, чтобы соблазнить меня и показать мне звезды.
Хотя звезды все-таки были… Наверное, они и ослепили ее.
– Во всяком случае, я – хозяйка своих чувств. И презираю тебя только за то, что ты не сказал мне правды.
– Все очень сложно! Я не знал, как ты отреагируешь…
– А я думала, ученые любят экспериментировать. Ты ведь ученый, кажется?
– Да… Ну ладно. Дело в том, что, пока я был с тобой, мне не хотелось думать ни о чем и ни о ком, кроме тебя. – Она принялась вырываться, собираясь снова отвернуться от него, но он крепко держал ее. – Хочешь признания? Так слушай. Все, что я делал, я делал потому, что не мог остановиться. Я не хотел останавливаться. Если это и было неправильно, то только потому, что я перестал думать головой. Да, я не успел сказать тебе правду, но лишь потому, что не знал, как начать разговор. Мне казалось, что я не сумею все рассказать как надо. А потом я полюбил тебя и теперь не знаю, что делать. Я не знал, чего ты от меня будешь ждать. – Он рассеянно погладил ее по щеке. – Санни, мне казалось, что я не смогу признаться тебе. Я не представлял, как… – Он выругался. – Будь это возможно, я бы доказал тебе свою любовь, но у меня нет для тебя подарка.
– Подарка?! – Только что Санни казалось: она так вымотана, что уже не сможет злиться. Оказывается, она ошибалась. – О чем ты, черт тебя подери?!
– О любви, – повторил он, явно смущенный. – О внимании, комплиментах, подарках…
– Ничего глупее я в жизни не слышала! Любовь? Значит, вот что твоя раса сверхчеловеков вкладывает в понятие «любовь»? – Она отшвырнула его руки. – Идиот! Любовь не имеет ничего общего с подарками и комплиментами! Любовь – это забота и сострадание, общие надежды и общие мечты. И еще любовь предполагает честность.