Время олимпийских рекордов
Шрифт:
— Ваня, не тушуйся, заходи как время будет. Пропуск выпишут, скажи только свою фамилию, — похлопал меня по плечу живой кумир детства, — и после Олимпиады, сразу ко мне! Договорились?
— Договорились Юрий Алексеевич, — вздохнул я.
Вот поэтому, катаясь ночью по полу в муках, я и не понимал, за что мне прилетело? За устроенную жизнь Ани, о которой она мечтала? За наказание насильника шести девушек? Или же за живого Гагарина?
— Добряшов! — видимо я всё же нашумел, поскольку в палату влетела Варя и включив свет, бросилась ко мне.
Хорошо ещё, меня отпускало в этот момент, и я смог отбросить её руки
— Идите спать Варя, ночь на дворе.
Девушка на меня сильно обиделась, поскольку развернулась и выключив свет молча удалилась.
Утром с меня снимали бинты, в том числе с лица, и я наблюдал, как меняются её глаза, без повязок она меня и правда ни разу не видела.
— Насколько всё плохо от нуля до десяти?
Она молча протянула мне зеркало.
С опаской бросив туда взгляд, я облегчённо выдохнул. Ничего критичного не было, ну шея была видно, что чуть подпалена, кожа там была кое-где стянута, губы словно застыли в небольшой саркастической усмешке, но не сильно большой, так что в целом, было не так плохо, как я себе представлял. Если конечно не обращать внимание на руки, которые пострадали больше всего.
— О, клёво, можно теперь даже не улыбаться, — задумчиво сообщил я ей, возвращая её зеркало и пряча кисти под одеяло, — и так неплохо получается. Да Варя?
— Я вас раньше не видела товарищ Добряшов, — она видимо всё ещё дулась на меня за ночную грубость.
— Ну, зато теперь насмотритесь, — хмыкнул я, — надеюсь вы не храпите?
— В каком этом смысле? — она непонимающе на меня посмотрела.
— А, вам ещё не сказали, что ли? — удивился я, — теперь вы мой личный лечащий врач, до полного выздоровления! Так что можете меня больше по фамилии не называть, мы будем теперь с вами очень тесно общаться!
С этой фразой, я похабно ей подмигнул. С тихим воплем девушка вылетела из палаты, бросив бинты и мазь, которой должна была намазать мне лицо, шею и руки. Едва не хрюкнув, я вздохнул и сам приступил к прописанным мне процедурам.
Глава 15
Несмотря на все мои похабные намёки до поездки на базу ЦСКА, конечно же, оказавшись в родной комнате и вообще местах, медсестра была полностью забыта. Она лишь напоминала о себе, когда нужно было послушать меня, замерить пульс и давление, но так в целом, тренировкам было посвящено всё моё время. Даже в школу КГБ пришлось съездить, извиниться перед инструкторами за то, что прерываю обучение у них, но сейчас важнее чемпионат. Они с полным пониманием это восприняли, ведь причины этого им были известны. Тот случай с горящим самолётом ни в какие газеты или сводки происшествий не попал, но кому было положено, тот знал. Инструктора не были исключением, поэтому спокойно меня отпустили, взяв слово, что как только я восстановлюсь, то вернусь к ним обратно. Его я конечно дал, поскольку как показала недавняя вылазка, эти навыки мне пригождались в самых неожиданных местах и отказываться от этого точно было преждевременно.
Восстановление формы проходило крайне медленно, несмотря на вновь обретённые силы. Я уже превышал 190 сантиметров в росте, а масса подбиралась к 80 килограммам, что конечно пугало Кузнецова и Щитова, говоря, что ещё пару лет такого бурного роста и я вообще не смогу бегать при таком росте и весе. Я их не переубеждал,
— Ваня! — на поле появился Сергей Ильич, махая мне рукой. Свернув к нему, я подбежал ближе.
— Там тебя какой-то пожилой мужчина на КПП спрашивает, говорит вы лично знакомы, — сообщил он мне, я же удивившись отправился туда, поскольку все пожилые мужчины, что были мне знакомы, обычно ногой дверь в часть открывали. А тут кто-то такой неожиданно скромный появился.
— Игорь Иванович? — изумился я, увидев в простеньком костюме и с коричневым портфелем в руках неуверенно мнущегося профессора истории, с которым мне пришлось распрощаться из-за отсутствия денег на оплату его услуг, хотя он сам был согласен помогать мне бесплатно. Его сына вылечили, и он с женой был мне безмерно за это признателен, но я просто так не мог сам.
— Иван! — он обрадовался при виде меня и пошёл навстречу, радостно пожимая протянутую руку, — я думал вы не выйдете.
— Так вам надо было сказать свою фамилию, — я улыбнулся, — я не сильно жалую посетителей.
Он вместо ответа попросил отойти в сторону и оглядевшись вокруг, тихо спросил.
— Иван, я понимаю, что уже перехожу все рамки приличия, но Нина настаивала, мы даже ссорились, — тут он окончательно стушевался.
— Игорь Иванович говорите прямо, — не понял я, — Дима опять заболел?
— Нет, благодаря вам наступила ремиссия, он относительно здоров, — он испуганно замахал руками, — другая приключилась беда. Ему повестка пришла, в армию забирают.
— Хм, а я как на это могу повлиять? — удивился я, — вы же знаете это долг каждого советского гражданина, да что говорить, я сам сейчас в армии, рядовой.
— Я понимаю, понимаю, — он как-то резко сдулся, став меньше, — то же самое Нине говорил. Хорошо, просите, что отнял ваше время.
Он повернулся уйти, а мне стало немного стыдно, он бескорыстно мне помогал в начале, носил фрукты, книги, хотя его никто не просил об этом. Потом квартиру свою для занятий нам с Аней предоставил.
— Игорь Иванович, — позвал я его, ускоряясь и кладя руку на плечо, — а что Дима умеет? Чем занимается?
Он остановился, и несмело улыбнулся.
— Дима играет на скрипке, имеет каллиграфический почерк и очень ответственный мальчик.
— Да, для армии такие себе преимущества, — улыбнулся я, — оставьте мне телефон свой пожалуйста, по которому вас можно найти, я поговорю со знакомыми.
Почему-то моё обещание его сильно обрадовало.
— Иван! Спасибо! Огромное! — он бросился трясти мне руку, — если нужна будет какая-то благодарность от нас, только скажите! Мы небогаты, но что-то собрать сможем.
— Игорь Иванович, — я даже обиделся, — вы помогли мне, предоставили свою квартиру, так что ещё раз упомяните о благодарности, я обижусь и не буду вам помогать.
Он тут же успокаивающе поднял руку.
— Спасибо Иван, спасибо.
Достав карандаш и листок бумаги, он написал номер и отдал мне его, с надеждой посмотрев, когда мы прощались.
Я не стал откладывать в долгий ящик его просьбу, поэтому вернувшись на КПП, тут же набрал номер кабинета начальника ЦСКА, на моё счастье он был на месте.
— Николай Петрович здравствуйте, Добряшов беспокоит, — представился я.
— Иван? — удивился он, поскольку я его беспокоил крайне редко и только по серьёзным поводам, — что случилось?