Время палача
Шрифт:
— Такой серьезный типаж?
— По первым прикидкам — действительно серьезный. Но я еще разок заброшу удочки, попробую прокачать ситуацию более капитально. Кто знает, может, он — дутый! Надо еще выяснить — от кого он пляшет. Если от себя, то как-нибудь обломаем рога, а если его какой-нибудь князь заслал, то извини… То есть, от своих слов я, конечно, не отказываюсь, но связываться с верховыми — это, Вадик, верное палево.
— Что ж, спасибо. Предупрежден, значит, вооружен.
— Да нет, Вадим, если прижмет, помогу без балды. И не посмотрю, что он из столичных. Но это уже, сам понимаешь, без огласки. Мне в таких делах тоже светиться нет резону.
— Не беспокойся, Павел Сергеевич. Как-нибудь сам разберусь.
— Что, есть серьезная заступа?
—
— Что ж, тогда еще можно дышать… Главное, Вадик, без резких движений, лады? Это я тебе как другу советую. Тут ведь игра такая — либо пан, либо пропал. И правил практически никаких. Ну, а если что, сразу ко мне обращайся. Уж советом помогу по любому.
Некоторое время они молчали.
— А вообще что у тебя с ним? — Ломоть продлжал сопеть в трубку. — Я пытался интересоваться, но так и не выяснил.
— Честно говоря, я тоже не в курсе.
— Жаль. Но информацию он о тебе собирает, это точно. Как соберет, может, и сам подрулит.
— Что ж, буду его с нетерпением ждать.
— Он и меня о тебе пытал. — Слышно было, что признание далось Ломтю с большим трудом.
— Пусть пытает. Мне скрывать нечего.
— Но ты все-таки смотри. Если разводящий понадобится или просто команда поддержки, обращайся.
— Спасибо, Павел Сергеевич.
— И не обижайся, лады?
— Да нет, конечно. Спасибо, что позвонил…
Отключившись, Вадим некоторое время смотрел прямо перед собой. Пациент, читающий в это время за стеной книгу, нервно зашевелился. Судорожно вздохнув, схватился за грудь. На изменение состояния тут же отреагировала чуткая электроника, самописцы зачертили на бумаге порывистые зигзаги.
— Вадим Алексеевич, что-нибудь случилось? — в коридор выглянула встревоженная медесестра.
Опомнившись, Дымов вобрал ощетинившуся мантию, движением руки успокоил медсестру.
— Все в порядке. Непредвиденный энерговсплеск.
Всего полминуты ему понадобилось, чтобы вернуть больного в норму, а вот собственное встопорщенное состояние нуждалось в транквилизаторах более действенных.
Глава 5
Да-а… Именно здесь это все и произошло. Быстро и эффектно — совсем как в каком-нибудь голливудском триллере. Броневик подъехал к бордюру, притормозил и… Дымов окинул глухой двор пристальным взглядом, развернулся на каблуках. Перед тем, как погрузиться в иное, глубоко втянул в себя воздух. Может быть, сознательно отдалял момент нырка, а может, хотел получше запомнить запах настоящего невыдуманного мира. Жаль, черт возьми, что в этих реалиях искомые ароматы не сохранялись сколько-нибудь долго. Вездесущая диффузия искажала и меняла их ежесекундно. Выветривались скалы, ссыхалась кожа, небо затягивалось тучами, а земля покрывалась пузырящимися лужами.
Лиза… Так ее, кажется, звали. Точнее — и звали, и зовут по сию пору. Именно к ней рвался тот стриженный охранничек. За нее и схлопотал в бедро пулю…
Дымов чуть дернулся, воочию ощутив входящий в ногу металл. Зажмурившись, сделал несколько осторожных шажочков. теперь он стоял в точности на том самом месте, где находился инкассатор в момент выстрела. Маховик времени замедлял ход, невидимые шестеренки начинали раскручиваться в обратном направлении. Сейчас Вадим рисковал как никогда. Обычно ни в будущее, ни в прошлое он старался без нужды не соваться. Время вплотную сливалось с Вечностью и Смертью, — ни первое, ни второе не терпело постороннего вмешательства. Запретная эта территория напоминала путаницу беспросветных ловушек, подвалов и коридоров, соваться в которые было попросту опасно. Бездна притягивает — как сказал кто-то из великих, и жуткую эту гравитацию Вадим ощущал всякий раз, когда заглядывал туда краем глаза. Наверное, он вовремя останавливался. Нечто подсказывало ему, что один лишний шаг — и все будет кончено. Он попросту выйдет из этой жизни, как из комнаты. Будущее станет настоящим, вплотную приблизив холодное небытие.
Территория глонов жила по иным законам. Холодное измерение не подчинялось суетной диффузии, храня отзвуки прошлого довольно длительное время. Это и давало возможность внимать ушедшему, ощущать то, чего в настоящем времени уже не было…
Мгновение — и его метатело растеклось по шершавому тротуару, задрожав, нырнуло в омут нездешнего мира. Оставив во дворе призрачное подобие Дымова, он вошел в мерзлое нездешнее желе и немедленно ощетинился острыми шипами. Зрение с трудом, но подстраивалось к новым условиям. Включив круговой обзор, он медленно поплыл вперед. Двигаться было неимоверно трудно, — препятствием было все: черная, расстилающаяся внизу земля, пластилиновые скалы, плотная, более напоминающая воду атмосфера. И всюду стыли тени — серые, неугадываемых форм, чуть подрагивающие. В ближайшую из них Вадим и запустил с осторожностью один из гуттаперчиво вытянувшихся шипов. На всякий случай заранее заблокировал нервные окончания. Однажды он уже лишился таким образом доброй трети своего метатела. Именно так работала Смерть, когда в ее жилище бесцеремонно вторгались чужаки. В сущности тень мог оставить кто угодно — угодивший под чужой ботинок бездомный пес, споткнувшийся на бордюре пенсионер, ребенок, получивший незаслуженную затрещину. Этот мир впитывал в себя черные эмоции, как губка дождевую воду. Кто знает, возможно, тем и подпитывал глонов, хотя образ жизни последних по сию пору оставался для Дымова загадкой.
По счастью, эта тень оказалась неопасной. Некто больной и чертыхающийся, развернул газету прямо во дворе, прочел нечто шокирующее и ахнул. Забавно! Даже матерного эпитета хватило, чтобы увековечить себя в этом промозглом мире. Видно, сказано было от души.
Дымов продолжал всматриваться. Образы, картинки текли в него пестрой чередой. Какая-то беззубая старушенция, кормящая голубей, полосатой масти кот, пасущийся поблизости, и…
Вадима передернуло. Тень была не ахти какой глубокой, однако энергию тянула, как добрый пылесос. Торопливо высвободившись, он настороженно вгляделся. Так и есть! Стайка шерстистых безглазых аборигенов уже топталась на отдалении. Сейчас они напоминали стайку гиен, рассмотревших забредшего на их территорию льва. Приближаться пока не приближались, однако и радушия не выказывали.
Вадим поискал глазами — вернее, тем, что заменяло ему глаза, и почти сразу рассмотрел припавшего к земле призрака. Без сомнения человек! В районе головы едва заметное пульсирующее сияние. Качнувшись к тени, Вадим обнял его сразу двумя меташипами. И словно провалился в колодец. Свет ударил по глазам, страх стянул мышцы стальными тросами. Заныла простреленная нога, и отчаянно страшно стало за супругу. Ту самую Лизу-Лизавету…
Болеть чужой болью — занятие безусловно почетное, однако не самое приятное. С большим трудом Вадиму удалось припомнить о своей главной миссии. Зрение, обоняние, слух! — одно за другим он переключал чувства лежащего призрака на себя, мало-помалу превращаясь в поверженного инкассатора.
Увы, как выяснилось, охранник в самом деле ничегошеньки в те роковые минуты не видел. Разве что покрытый трещинами асфальт и кроссовки оказавшегося рядом бандита. В затылок упирался ствол, по ушам били чужие угрозы, но это его мало интересовало. Сделав мучительное усилие, Вадим соприкоснулся с метателом стоящего поблизости человека. Осторожно проскользнул вглубь чужого поля, слился с его нервной сетью.
Вот теперь он рисковал по-настоящему. Брел даже не по тонкому тросу, а всего-навсего по его несуществующему подобию. Знай глоны, в каком состоянии он сейчас находится, наверняка бы решились на активные действия. Энергия Дымова стремительно иссякала, становилось отчаянно холодно. Зато и земля наконец, чуть качнувшись, тронулась вниз. Поднимаясь выше и выше, Дымов обрел возможность видеть глазами бандита, слышать его ушами…