Время пастыря
Шрифт:
– Ой, иди уге ты ничого з моих очей, годи ты мене журыти, иди, там уге Рохля на тебя выждаласа.
– На тебя онде уге давно, неси хучэй грошы, то уже пришедь говоритимешь, що хочь.
– Уге починаешь сварку, то уже и ладу и конца не буде. Тыльки мни и спокою, як тебе нема дома, а як придешь, то хоть ты з хаты выбирайся. Отож то мни Бог послау кару, невидаю онно за яки грэхи. Уже як мога стараюса, коб вын до мене не прычепиуса, алеж не можны. Здаецца я и гледю, здаецца я и стараюса, алеж не можны з гэтым чоловиком ужытиса, чыста смола, таки за щонь да прывяжецца. О тож я нещасна уродиласа на свит, чому я на роду не померла. Да гэто
– Присья! Зажени Приска поросята у хлеу, да дай им щонь зьисти, бо они голодны, да погледи, чы доглядае (Ф) Пилип товару, уге нерано. Да пойди озьми крохи гречки на пичь, тра крупы зробити. Пойди ты Марцолька, да поможи Пилипу, овечкам укинь липшого сина.
– А где мое свитонко, ма?
– Чы тыж сама не знайдешь, да мяне пытаесса, пошукай, той знайдешь.
– Ой, колижь нема.
– Да уге, покуль ты выбересса, той не треба буде.
– Докуль ты гэто будешь седить? Зарез пора обидати, а ты онде й з хаты не вылазиу. Ах ледащыца ты, ледащыца! Що ты соби думаешь? Пойшоу бы хоть полено, которое пересик. Такиж ты молоды детюк, пора женити, а ты ничого не хочешь робити.
– Баранчык наш нигде побиг, тра идти шукати. Побежи ты Ганночка до сусидоу, чы нема часом у их, а коли нема, то пройди далей селом, да попытайса, мо к кому на двыр забиг. Алеж ты сама мабыть ничого не зробишь, то конечне, тра самый пойти. Ой, а тут тра и печы догледити, коб горшки не збигли. Побежи й ты Химка з Ганою, мо яконьчы не прыженете, бо мни нияк нема часу. Ох якиж хлемажые дити, покуль зберуцца идти, то той нема висьци куды забежыть. Хучий жеж бо ты Хима! Ой, яб тебе стегнула, да ото нема чым, щоб тебя хвороба узяла, як ты не поворитна, яб уже десять раз сходила, а ты нияк не выбересса.
– Нащо ты гэто посередь хаты покинула виника? Чы гэто ему мисца нема? Замети гэтое, що куры напаскудили, да й виника постау у куток.
– Нищо наша мати занедужала, тра якой нибудь рады шукати.
– Мабыть тра пойти до доктора, нихай бы дау якого лекарства, альбо трэба пойти до бабы Хведоры, коб вона прышла, да пошептала, моб гэтае и минулось.
– Онно що на дворы вельми великая круча, то пэуно не хоче прыйти.
– От дерева уге большую половину пэрэвэзли на груд, а сино маль не все засталось в болоти, а тут и година гэтакая лихая, що неможны навэт и з хаты вылезти.
– Еще навэт дзякуючы Богу, що морозу великого нема, а тоб нигди чоловик и загинуу.
– Чы заложыу ты Хвед коням сина, як я тоби казау, чы мой не?
– Заложыу, нехай онно зъедять, то буде з их.
– А корова гэтая хворая пьет чы не?
– Нибыто корова пьет, але вельми помаленьку.
– Мо даст Бог, що вона й поздоровие, шкода добрая корова.
– Нищо мои кости вельми ломить, коб не прычэпиласа часом до мэне шуня.
– Ох сынок, нехай вона пропаде.
– Чы гэто твый ныж?
– Мый, бра! Дай иого сюды, а ты соби пошукай другого, бо мни самому тра.
– Поклич
– Данило да Иван пошли выносити сино, а Ганна побигла у лис, чы не найде грыбыу.
– Але мабыть еще нема.
– Ах як мое тило свэрбить, коб часом на мэне короста не напала, то буде бэды.
– Да покинь жэ кагу блегукати, бо аж мни нудно робицца, як ты станешь баяти.
– От хиба хто скажэ прауду.
– А ты говорыш, говорыш, да все не до ладу.
– Слушай Григорий, ты это уже в лес идешь?
– Да пойду, надо поискать бревна в забор, а то весьма плохо, низок забор совсем. Да телята з коровами перепрыгивают.
– А ты Гавриил скоро пойдешь? Вот и я немедля буду идти, только еще отца нет дома, так надо еще немного обождать, покуда он придет.
– Онуфрий! А Онуфрий, не видал ли ты моего топора, он там под навесом лежал?
– А ты же там около забора оставил, а я, идя, не брал, думал, что ты там еще нечто имеешь делать.
– Я это позабыл. Поди же принеси в комнату, ибо он мне нужен.
– Дядя! А дядя! Поди вон там на поле твои лошади ходят, я думал занять их, да кобылица как выпрыгнула, да побежала, а за нею и все лошади побежали.
– Вот же где-то дети затащили моего ножа, не видала ли ты где, Ефросинья?
– Я где-то видала, да не помню где, кажется (переклеть – одна ступень пред дверами амбара) под амбаром лежал.
– Иосиф! Поди ты в амбар, да возьми мои сапоги, да принеси в комнату, пусть немного обогреются, ибо весьма настыли. Надо надеть да снести эти деньги к старосте, ибо снова какой-нибудь хрен (горькое растение) найдется, да и снова не заплачу чинша. Зиновия! Поди же ты там (кубел – круглый небольшой деревянный ящик с крышкой) в ящик, да возьми пять рублей денег и 10 копеек мелочью возьми, а остальные положь, да только хорошо запри, ибо я как-то ходил, да и ящик был незаперты, а всё это твоя непоправность, ибо ты там чаще ходила, а посмотреть не нада. За это бы стоило тебе дать (ударь) в шею, кабы ты немного лучше смотрела. Что я приобретаю, да и того не хочешь досмотреть.
– Ой, иди уже ты по крайней мере с моих глаз, довольно ты меня уже грызть. Иди, там уже Рохля (Еврейка, удерживающая шинок) выждалась, она тебя ожидает уже давно.
– Неси поскорее деньги, то уже придя, будешь говорить, что захочешь.
– Уже начинаешь ссору, так уже ей порядка и конца не будет. Только мне и спокойствия, когда тебя нет дома, а как придешь, так хоть из дому убирайся. Вот же это мне Бог послал наказание, не знаю только за какие грехи. Уже сколько возможности стараюсь, кабы он ко мне не прицепился, да нет возможности. Кажется, я и смотрю, кажется, я и стараюсь, да невозможно с этим человеком ужиться, настоящая смола, за что-нибудь да привяжется. Вот я несчастная родилась на свет, почему я на роду не умерла. Да это всегда придет пьян как бейла (общее название – прегорький пьяница), да только бранится. Что бы то ему в хозяйстве посмотреть, где как что делается. Как настанет Божий день, так это в шинке и высидит.