Время Перемен

Кураев Анвар

— Пусть так, но что делать сейчас? — бурлящая злость медленно оседала в нём, уступая место опустошённости и апатии. Всё казалось таким бессмысленным.

— Поезжайте домой, господин. Если вас хватятся, народ на уши поднимется раньше времени, а нам это ни к чему.

Граф отвязал лошадь и побрёл в сторону дороги, не обращая внимания ни на что вокруг, в забытьи доехал до дома и свалился в кровать. Пустыми глазами Жерар глядел в потолок и вспоминал снова и снова, как молодой конюх дважды треснул чеканом умирающего человека…

***

Род

смотрел, как Харт надрывается впереди с трупом на плече, продираясь сквозь бурелом. Чем дальше они отходили от опушки, тем спокойнее им было — меньше шансов, что случайный путник заметит. Местные могли собирать что-то в лесу, но, ближе к болотам, чаща становилась совершенно непроходимой.

Старик предвидел, что возни будет чуть ли не до вечера, и предупредил семью — наврал, будто идёт в соседнюю деревню. Его хватиться никто не должен, а конюхи вряд ли нужны кому, кроме господина.

— Мы жизнь ему спасли. Мог бы и в помощь прислать кого-то, — проворчал Харт, с треском пробившись сквозь очередной куст.

Конюх остановился перевести дух и сбросил тяжеленную ношу с плеч.

Род с Жюльеном тоже побросали трупы наземь. Те грохнулись во влажную траву и мох, намокая ещё больше.

Но слуге было плевать: он давно перемазался в крови, нахватал колючек по пути и изорвал одежду о ветки.

Ходить по лесу с мертвецом на плечах — одно из самых утомительных занятий, которые ему приходилось делать. Они отдыхали всё чаще. Последние несколько раз — буквально каждые пятьдесят метров.

— Благородные… Как надоело всё делать за них! — не унимался Харт.

— Прекрати причитать. Знаешь, что по-другому никак, — оборвал слуга, — К тому же, у тебя прибавилось изрядно монет, так?

Молодой конюх приподнял рукой плотно набитый карман и улыбнулся:

— Что есть, то есть, хоть не зря на дело ходили.

— Мы господину графу помогли, а монеты уж так, вдогонку…

— Мне всё одно, хоть бы его и убили. Не этот, так другой придёт, командовать будет. А вот золотишко душу греет…

— Зачем же ты тогда пошёл? Вдруг бы их карманы пустыми оказались?

Харт не отвечал.

Жюльен, молчавший всё это время, стал поднимать труп, мол, пора уже идти. Слуга и второй конюх помогли ему, следом водрузили ещё одного мертвеца на плечи Рода, а Харт, как самый молодой и сильный, поднимал третьего в одиночку. Стоя на коленях, ещё сильнее пачкаясь кровью и грязью, он сначала посадил бездыханное тело, потом взвалил его руку себе на шею и с кряхтением, то и дело скользя коленями, поднял на спину. Осторожно, чтобы не упасть, встал с колен.

«Да, от этого он теряет едва ли не столько же сил, как и от перехода. Но чем мы ему поможем с трупами на плечах?» — думал старик.

Понемногу, преодолевая усталость, зуд от комариных укусов и бесчисленных царапин, с сырыми ногами и мокрой одеждой, они приближались к заветному месту.

— Молодой, здесь левее возьми, —

подсказал он Харту, приметив очередные заросли.

У конюха не осталось сил даже на ворчание — он молча повиновался.

Они обогнули непонятное сборище кустов, и ноги стали совсем утопать в жиже, чавкать на каждом шагу. Роду сразу залило в ботинки, но он уже видел заветный островок.

— Туда, там твёрдая земля, — опять направил он младшего.

Все трое уже совсем задыхались, но никто не хотел бросать ношу в зыбь — опять поднимать целое дело. Последние шагов двадцать Род преодолевал жжение в ногах, плечах и пояснице: мышцы отказывались нести груз дальше.

Он бросил труп на границе с сухой землёй. Ноги упали на твёрдое, а туловище погрузилось в мягкое. Грязи на мертвеце уже было больше, чем крови.

С минуту слуга приходил в себя, потом они с Жюльеном за ноги выволокли мёртвое тело на сухой участок.

— Сейчас по одному грузим их в лодку, привязываем камни, отвозим на глубину и сбрасываем.

Конюхи недоумённо вертели головами в поисках лодки.

— Вот она, — Род указал на заросли камыша с кучей травы. Ему стоило немалых трудов заранее припрятать её здесь. Он сделал это загодя, ещё за несколько дней до дуэли, — Но сначала нужно их раздеть.

— На кой хрен, Лис, объясни, нам их ещё и раздевать? — возмутился молодой.

— Головой подумай. Если трупы вдруг найдут в болоте, чего бы мне очень не хотелось, они будут раздутые, поеденные червяками и высосанные пиявками так, что вряд ли кто-то узнает в них дворян. А по одежде сразу поймут, кто это. Её надо сжечь. И драгоценности все снимайте с них.

— А, ну ты бы так бы сразу бы и сказал…

Через час с небольшим они уже привязывали камень к шее последнего трупа. На ногах и руках его также висело по тяжёлому булыжнику. Мёртвый де Бризи. Нижняя губа у него запала в рот, и это делало выражение лица тупым и агрессивным.

Род проверил камни, вроде крепко, не отвяжутся:

— Теперь в воду его. Да осторожней, лодку не переверни.

Сначала они перевалили через борт тяжёлые ноги, потом Род сел на другой борт, чтобы лодка не кренилась так сильно, а Харт встал коленями на дно и с усилием, кряхтя, перекинул тулово в воду. Лодка сильно закачалась. Двое в ней неподвижно сидели на бортах, уравновешивая друг друга. А последнего горе-дуэлянта без следа поглотила чёрная вода.

— Вернёмся к беззубому, и пора отсюда проваливать, — устало выдохнул Род и прихлопнул комара на шее.

Перепачканные вещи — и дворян, и их, нужно было сжечь. Он всё думал, правильно ли выбрал место для костра, не заметит ли кто? Думал, когда лучше забирать спрятанные в лесу арбалеты, бросил взгляд на нос лодки: там лежал мешок с чистой одеждой. Он хотел бросить лодку и выходить к дому через лес по одному.

«А лучше вообще сжечь её», — решил старик, увидев следы крови на досках.