Время перемен

Груэн Сара

И женщина пускается в объяснения, время от времени прерывая их дифирамбами в адрес Сквайра. Мол, такая чудная лошадь стоит гораздо больше, и если бы не острая нужда в деньгах, убитая горем хозяйка ни за что на свете с ней бы не рассталась. А так придется пережить разлуку с любимым животным. Она лопочет и лопочет, но я уже не слушаю.

Какая разница, хорошая лошадь или никудышная. Я все равно поехала бы за несчастным созданием на край света, даже окажись оно ламой.

Глава 3

Женщина

уверяла, что на дорогу уйдет сорок пять минут. И вот я в пути уже полтора часа, а ориентира в виде высокого клена с черным следом от удара молнии на стволе нет и в помине.

Наконец замечаю его в боковом зеркале, когда машина уже проехала мимо. Я съезжаю на размытую обочину и разворачиваю машину. Этот маневр удается лишь потому, что сзади не прицеплен трейлер. Я уже отъехала от жилища Дэна и вдруг сообразила, что сижу за рулем «Камри», а следовательно, лошадь сегодня привезти не удастся. И все-таки решила съездить, расплатиться за несчастное животное и взять с женщины расписку, а заодно строго предупредить о юридических последствиях, которые повлечет за собой двойная продажа. Подобные трюки обойдутся долларов в восемьсот. А утром можно вернуться и предъявить права на лошадь.

Слава богу, дождь прекратился. Дорога извилистая и узкая, по обе стороны растут густые деревья, на стволах которых, в том месте, где начинаются ветви, виднеются толстые дискообразные грибы. Я всегда считала их древесными грибами, хотя понятия не имею, как они называются на самом деле.

Подъездные дороги рассмотреть трудно, так как они не заасфальтированы. Темнота еще больше осложняет задачу, и я вынуждена низко наклоняться к рулю и косить глазом в сторону, чтобы рассчитать четвертый поворот. Но он оказывается заросшей тропинкой, так что приходится возвращаться на большую дорогу.

Останавливаюсь наобум у следующего поворота, где виднеются две уходящие в гущу деревьев колеи, и решаю ехать по их следу. Несколько минут машина петляет по дорожке, а потом выезжает на покрытую хлюпающей грязью поляну. Я стараюсь держаться ближе к деревьям, стремясь объехать опасное место. Нужно, чтобы, по крайней мере, под двумя колесами оставалась твердая почва.

Выпрыгнув из машины, смотрю на непролазную грязь под ногами и выискиваю крошечные островки из гниющих листьев, на которые можно поставить ногу.

Жилище женщины представляет собой крошечный ветхий домик с полуразвалившимся крыльцом. Когда-то он был покрашен в белый цвет, о чем свидетельствуют уцелевшие мазки краски. Недалеко от дома виднеется маленький пастбищный участок с неким подобием забора. Некоторые доски отсутствуют, а остальные сломаны пополам, и их острые края воткнуты в землю. Неужели здесь держат лошадь? Нет, не может быть!

В замешательстве осматриваюсь по сторонам в поисках лошадиного убежища. Невдалеке виднеется еще несколько построек, но ни одна из них не годится для конюшни. Но если лошади нет ни в одной из построек, значит, она где-то бродит сама по себе. При этой мысли я с опозданием раскаиваюсь, что не заехала к Мутти и не взяла пикап и трейлер.

С нарастающей

тревогой направляюсь к дому и замечаю разбитые окна и сломанные ставни.

На крыльце сидит маленькая девочка лет трех с кудрявыми темными волосами. На ней желтое платьице и линялая голубая курточка с расстегнутой молнией. На ногах туфельки, но носки отсутствуют. Девочка вертит в руках куклу Барби, на которой нет одежды. И этот факт еще больше настораживает. Желто-коричневое тело куклы с осиной талией и торчащими грудями разрисовано шариковой ручкой, и синие разводы напоминают варикозные вены. При ближайшем рассмотрении оказывается, что Барби не совсем голая. Ее ноги обуты в розовые туфельки, инкрустированные стразами.

Девочка поднимает глаза и в недоумении смотрит в мою сторону.

– Привет, детка. – Я с ласковой улыбкой наклоняюсь к ребенку: – А твоя мамочка дома?

Девочка вскакивает с места и бежит мимо меня в дом. С грохотом захлопывается дверь с рваной сеткой. Я замечаю вырванные из ржавых петель пружины.

Через некоторое время на крыльцо выходит миниатюрная женщина с собранными в неряшливый узел темными волосами. Меня поражает ее хрупкая фигурка и бледное лицо. Я представляла ее себе иначе.

– Здравствуйте, я – Аннемари Циммер из приюта «Рассвет». – Я делаю шаг вперед и протягиваю руку для приветствия.

– Привет, – отзывается женщина. От ее бравады не осталось и следа. – Юджени Элкот, – представляется она. Я пожимаю вялую, словно дохлая рыба, руку.

– Итак, – начинаю я, упершись руками в бока и оглядываясь по сторонам в поисках объекта, ласкающего взгляд, чтобы сказать хозяйке дежурный комплимент. – Это ваша дочурка?

– Да.

– Прелестная малышка.

– Спасибо. – И ни гордой материнской улыбки, ни забавной истории о своем ребенке. Даже имени девочки не назвала. – Полагаю, вы хотите взглянуть на Сквайра.

– Э… ну да, разумеется. – Я с тревогой кошусь на дом и чувствую непреодолимое желание потянуть время, потому что теперь судьба ребенка волнует меня не меньше участи лошади.

– Подождите, – небрежно бросает Юджени и исчезает за дверью. Вскоре она появляется вновь в накинутой на плечи мужской фланелевой рубашке.

– Сквайр вон там. – Она проходит мимо и спускается по ступенькам, а затем ведет меня за дом к белому зданию из цементного кирпича, по внешнему виду напоминающему гараж. Постройка имеет еще более убогий вид, чем дом. Не может быть, чтобы здесь держали лошадь!

Вытаращив глаза, смотрю на Юджени и шагаю к двери. И тут в нос ударяет нестерпимая, выедающая глаза вонь.

– Боже правый! – Я невольно отступаю назад, хватая ртом воздух. И дело не в том, что еще свежи воспоминания о «Факторе страха». От смрада, идущего из помещения, щиплет в носу, а на глаза наворачиваются слезы.

– Да, знаю, здесь не слишком чисто, – безмятежно заявляет Юджени.

– Не слишком чисто? – не веря собственным ушам, в растерянности переспрашиваю я.

Моя собеседница смотрит под ноги не то с безразличием, не то с вызовом.