Время перемен
Шрифт:
– Даже и не думай, – читаю я мысли, зародившиеся в бритой головке Евы.
– Ха, подожди! Вот выиграю первый приз и получу кругленькую сумму!
С тревогой смотрю на лысую и такую счастливую дочь, вцепившуюся в мототележку с гномоподобным человечком. А от взгляда Евы, похоже, не ускользает ни одна мелочь.
Натали снует среди учениц и своим видом напоминает человека, находящегося под действием наркотиков. Она то и дело выкрикивает распоряжения, проверяет у лошадей ноги и заставляет девочек
У одной из девочек – кажется, Крис, я еще не знаю всех по именам – не получается заплести красивую косичку. Всякий раз ее творение скорее напоминает батон, и я хочу помочь бедняжке.
– Аннемари! Что вы делаете?! – рявкает на ухо Натали.
– Просто собиралась помочь. – Чувствую, как внутри все холодеет.
– Она должна сама научиться делать это как полагается. – Натали уже мчится вперед. – Колин, а ты чем занимаешься?
– Сыплю кукурузный крахмал лошади в носочки!
– И перепачкала все копыта! Немедленно убери!
Кто-то хватает меня под руку. Это Морин Синклер.
– А не удрать ли нам отсюда? – шепчет она.
– Что?
– Давайте пройдемся и обследуем торговые автоматы. Здесь мы только путаемся под ногами и мешаем.
Я оглядываюсь в поисках Евы. Она стоит на перевернутом вверх дном ведре и заплетает в косички гриву Джо. Косички выходят изящными, тугими и равномерно распределенными.
Встречаюсь с дочерью взглядом и жестами даю понять, что хочу прогуляться вместе с Морин. Ева морщит нос и раздраженно трясет головой, не выпуская изо рта иглу с нитью. Затем она поднимает над головой руки, расставляя все десять пальцев, снова опускает их и показывает только один палец.
– Одиннадцать? – беззвучно спрашиваю я одними губами.
Дочь кивает в ответ.
Соревнования по выездке начинаются в одиннадцать.
Без десяти одиннадцать мы с Морин перепрыгиваем через веревку, отделяющую зрителей от площадки с торговыми автоматами, и занимаем места в переднем ряду.
Испытания по выездке для начинающих закончились в половине одиннадцатого, и теперь служащий на тракторе выравнивает манеж, готовясь к следующему этапу. Потом выходит еще один работник и начинает укатывать землю.
Места постепенно заполняются, и я верчусь в разные стороны, вглядываясь в толпу.
– Кого вы ищете? – интересуется Морин, поправляя широкополую шляпу.
– Бывшего мужа.
– А у меня тоже имеется бывший.
– Он должен был приехать еще вчера вечером. Неужели Роджер пропустит соревнования? Нет, не может быть!
– Ну, вы здесь ничем не поможете, – пожимает плечами Морин. – Вы не в ответе за его поступки.
– Нет, Роджер не такой!
Морин толкает меня локтем в бок:
– Смотрите, вот она.
Ева сногсшибательно выглядит во фраке, блестящих черных сапогах и цилиндре. Даже не видно, что девочка лысая. Сидит прямо, будто слилась с седлом в одно целое. Руки неподвижно лежат перед
По толпе зрителей пробегает восторженный шепот, и я вспоминаю, как впервые появилась перед публикой верхом на Гарри.
– Господи, что это?
– Красота! И так необычно!
– В жизни не видел ничего подобного…
Джо грызет удила и, пританцовывая, вскидывает голову. Они еще не заехали на манеж, и такое поведение лошади – дурной знак.
И вот уже Ева подъезжает к манежу. Вижу, как она ищет глазами в толпе зрителей отца. Встречаюсь с ней взглядом и, пожав плечами, качаю головой.
Ева едет кентером по центральной линии и останавливается, чтобы приветствовать судей. Она наклоняет голову и опускает вниз левую руку. От резкого движения Джо отходит на два шага в сторону.
По толпе проносится встревоженный шумок.
Господи, плохое начало. Дело скверное.
Ева едет дальше рысью и делает десятиметровый круг, который на деле оказывается двенадцатиметровым. Ей трудно управлять Джо. Вижу, как напряжена ее спина, руки и ноги. Джо сопротивляется, грызет удила, и всякий раз, когда Ева ослабляет поводья, он ускоряет ход. Понимаю, что это все из-за волнения и напряженной позы наездницы, но дочь, кажется, этого не замечает.
Пытаюсь мысленно ее поддержать, подсказать, что следует сделать. «Ну давай же, милая! Не отступай, и все получится. Нужно только расслабиться. Забудь об отце, о зрителях и о Натали. Сосредоточь все мысли на Джо. Думай о нем одном».
Ева то натягивает, то отпускает поводья. Джо поднимает голову, и я вижу клочья пены в уголках рта. Ноздри лошади налились красным, но она наконец останавливается. Правда, перед этим снова отскакивает на несколько шагов в сторону. Ева закрывает глаза, пытаясь взять себя в руки.
Вот так, девочка, не торопись.
Дочь открывает глаза, ее лицо полно решимости. После короткой паузы она пускает Джо вперед кентером. Они начали не с той ноги, но Ева так отчаянно старается не упустить из-под контроля лошадь, что ничего не замечает. Наконец она смотрит вниз и дает команду смены ног в галопе. В ответ Джо выбрасывает назад обе задние ноги.
Краешком глаза наблюдаю за судьями. Одна женщина качает головой, вторая с кислым лицом что-то записывает на листке для выставления баллов. А третья, откинувшись на спинку стула, следит за всадницей и лошадью. Ее руки прижаты к щекам.
Ева проезжает мимо меня, случайно перейдя на контргалоп. Лицо дочери побелело как мел, а я ничем не могу помочь. Остается только сидеть и смотреть, что будет дальше.
Едва Ева и Джо покидают манеж, как включается громкоговоритель: «Ева Олдрич, номер сорок два, завершила испытание».
Я болезненно морщусь и стараюсь не потерять самообладание. Морин протягивает руку через перегородку между сиденьями и гладит по плечу. Я хватаюсь за нее как утопающий за соломинку.