Время перемен
Шрифт:
Глаза Констанции оставались сухими. Обида и гнев слились в ней и смешались с горечью от непролитых слез, которой и без того была полна ее душа.
В это утро она слушала Джима, не чувствуя ни жалости, ни печали. Жизнь очень сильно изменила ее. Единственное, о чем Констанция подумала: Бог все видит и кара его неотвратима. То же самое мог бы сказать и любой другой из семейства Уэйтов. Да, теперь она еще раз убедилась в справедливости этих слов. Она была отмщена. Божья кара настигла Пэта за то, что он предпочел ей молодую. Бог наказал его сыном-идиотом.
— Довольна?
— Что ты сказал?
— Я спросил, ты довольна?
Слова сына
— Почему я должна радоваться? — спросила она вместо этого.
— Мне показалось, ты обрадовалась, услышав о сыне Ферье.
Они смотрели друг на друга молча, теперь уже с неприкрытой враждой.
— Каждый мужчина в итоге получает то, что заслуживает, — медленно проговорила мать. — И я хочу, чтобы ты об этом не забывал…Сара, нарежь хлеб, — обратилась она к невестке, которая стояла у стола, опираясь на свой костыль.
Качая головой, Сара бросила на мужа жесткий взгляд. Заученным движением она повернулась, поддерживая себя костылем, и захромала к буфету. Одной рукой взяла доску, положила на нее хлеб и вернулась к столу. Сара отодвинула стул и села, прислонив костыль к краю стола. Отрезав два куска, она перевела взгляд на мужа, сидевшего на противоположном конце.
— Мама говорит, что ты можешь высадить меня в Хексеме. Она хочет, чтобы я для нее кое-что купила, правда, ма? — Так как стоявшая у плиты Констанция не повернулась и не проронила ни слова, Сара продолжала: — А обратно меня кто-нибудь подвезет.
Майкл медленно опустил в миску полную ложку каши, не донеся ее до рта.
— Я, кажется, ясно сказал, что еду один. Если что-то нужно, сделаешь это в пятницу.
— А мне надо поехать сегодня.
— Нет, не надо, — медленно качая головой, возразил Майкл. — Все, что тебе надо, это устроить сцену, чтобы вынудить меня взять тебя в Ньюкасл. Разве не так?
— Почему ты так упорно хочешь ехать один?
Глядя на жену, Майкл почувствовал на себе взгляд матери. Обе женщины смотрели на него злыми глазами. Они видели его уже в новом свете, как до этого Джим Уэйт. И чтобы закрепить в их сознании, что пришло время перемен, Майкл решительно поднялся из-за стола и заявил:
— Я сейчас еду в Ньюкасл один. Это только начало. И я говорю вам обеим… — Он взглянул сначала на одну, потом на другую. — …Если мне нужен выходной, я его возьму и проведу его один, или с дочкой, если захочу. Примите это к сведению. — С этими
Женщины переглянулись, не нарушая молчания. Как всегда в подобных случаях у Сары задрожали губы, но глаза остались сухими. Констанция все также молча вернулась к плите и задумчиво уставилась в широкое закопченное отверстие дымохода. Будущее представлялось ей не светлее сажи, плотно облепившей дымоход.
Уже одетый в дорогу, Майкл зашел в спальню дочери и склонился над спящей девочкой, чтобы поцеловать.
Она открыла глаза, обвила руками его шею и сонно пробормотала:
— Здравствуй, папочка.
— Здравствуй, моя любимая, — он обращался к ней так, только когда они были одни.
— Ты куда-то уезжаешь?
— Да.
— А куда?
— Далеко, в Ньюкасл.
— Нью-касл, — повторила она нараспев.
Он кивнул.
— А меня не берешь?
— В этот раз — нет, а в следующий — возьму обязательно. Что тебе привезти?
Глазки у нее заблестели.
— Я хочу обезьянку на палочке. В прошлом году у меня была такая, но я ее разбила. А еще привези морских ракушек.
— Договорились, будут тебе обезьянки и ракушки, а теперь до свидания. — Он снова поцеловал ее. — Будь умницей.
— Хорошо, папочка.
В дверях Майкл обернулся и посмотрел на дочь: милое нежное дитя… и такое невинное. В ее чертах ни злобы, ни упрека. Но очень скоро Сара с его матерью постараются заразить ее своей озлобленностью и ожесточенностью.
Майкл вышел из здания железнодорожного вокзала в Ньюкасле и оглянулся. Каждый раз, приезжая сюда, он любовался массивным фасадом здания. Ему вновь стало жаль, что такая красота — сплошь покрыта копотью и загажена птицами. Майкл перешел дорогу и направился к дальнему концу вокзала, где со стены взирало на мир вырезанное из камня, крылатое существо. Выражение его лица навевало Майклу покой и доброту. Какая досада, что таким мастерским работам суждено оставаться не замеченными на здании какого-то железнодорожного вокзала! Он осуждающе покачал головой.
Мужчина прошелся вдоль пристани и вышел в город. Картины шумной городской жизни волновали Майкла, хотя он не находил в них красоты. Проходя по одной из узких улочек, он миновал ночлежку, успев заметить лежавших на полу мужчин. Одни что-то лениво жевали, другие спали. Горевший в печи огонь немного смягчал это жалкое зрелище, но исходившее из комнаты зловоние заставило Майкла брезгливо поморщиться. Навозный дух был ничто, по сравнению с этим смрадом… Несколько раз женщины легкого поведения пытались навязать ему свои услуги. Майкл внезапно ощутил в себе потребность воспользоваться их предложением, но подавил искушение, поскольку был в этих делах очень щепетильным.
На его пути встретился собор. Внутрь Майкл не заходил никогда. Церкви оставляли его равнодушным. Но эта каменная громада впечатляла своей мощью.
На Пилгрим-стрит Майкл с большим аппетитом поел. Затем прогулялся по Коллингвуд-стрит, любуясь роскошными витринами магазинов. Он пожалел, что не взял с собой Ханну, ей бы здесь понравилось. Майкл запретил себе думать, что Сара тоже не прочь была бы взглянуть на такое великолепие.
Адвокатские конторы размещались на Перси-стрит. Вся процедура подписания документа, удостоверяющего право Майкла на владение десятью акрами плодородных пастбищ, прилегающих к южной границе его фермы, заняла не более получаса. Еще один документ, о покупке земли за тридцать фунтов у лорда Алвина, был заверен клерком.