Время покинуть дом, Хейли Джей

Время покинуть дом

на обложку

Хейли Джей

Шрифт:

Барнетт: Он сейчас больше живёт в реальности.

Мать: Да, наверное, так.

Отец: Я думаю, что он осознанно так себя ведёт. Его брат тоже раньше так себя вел, всё кричал, что у него голоса, а теперь стал потише и держит

рот на замке. Но, я думаю, голоса у него есть по-прежнему.

Барнетт: А как вы думаете, почему они решили вести себя потише?

Отец: Потому, что мы сказали им, что нам это не нравится, и они теперь знают, что так себя вести с нами не следует.

Мать: Да, мы говорим им: «Если вы хотите остаться в этой комнате у телевизора, сидите молча. Мы хотим спокойно посмотреть этот фильм или программу».

Барнетт: Насколько я вижу, чем более последовательно вы определяете правила поведения в вашем доме, тем более толково они себя ведут и, постепенно, начинают действовать всё более адекватно. И то, чего я хочу от вас на данном этапе работы – это всё более чётко определять, какого именно поведения вы от них хотите, постепенно достигая того, чтобы оно всё более соответствовало вашим ожиданиям.

Мать заявляет о том, что часто раздражается на сыновей, но потом расстраивается, потому что её ужасно злят хронически больные люди. Отец же говорит, что самое сложное для него – разобраться, в каком случае надо испытывать чувство вины и жалеть их, а в каком – дать хорошего пинка под задницу. Психотерапевт в ответ ещё раз подчёркивает, что поведение их детей во многом определяется чёткостью и твёрдостью предъявляемых родителями требований. Он говорит: « Я чётко понимаю, что их состояние лучше. Они сегодня определённо лучше, чем были неделю назад».

Мать сообщает, что пациент А не прошёл предписанную ему программу реабилитации – он отказался туда ходить, и всё же она хотела бы дать ему ещё один шанс. Она говорит, что и на сеанс семейной психотерапии он тоже не хотел идти, но она настояла на этом. Психотерапевт делает ей комплимент в связи с тем, что ей удается меняться, на что она говорит: «Я могу сделать это раз или два, а потом у меня уже не хватает сил. А если за дело берётся мой муж, то он тоже способен раз или два добиться своего, а потом он раздражается и становится несносным».

Когда дело дошло до обсуждения вопроса о возможности отправки детей в самостоятельную жизнь, мать заметила: «Да они и так весь прошлый год практически сами прожили, особенно летом». «Да, при этом один пьянствовал, а у другого был маниакально-депрессивный психоз», – с сомнением отнёсся к этой идее отец. Мать добавила к этому ещё и наклонность деток к курению марихуаны. Психотерапевт ответил, что на их детей можно вешать какие угодно ярлыки – шизофреников или больных маниакально-депрессивным психозом, алкоголиков или

наркоманов. Истинный же вопрос – нельзя ли научить их при всём этом правильно себя вести? Мать на это заметила, что они и не ведут себя как сумасшедшие, алкоголики или наркоманы – они просто сидят дома как овощи.

В итоге дискуссии родился компромисс. Решено было начать принудительно выставлять детей из дома после того, как пациент А пройдёт обследование. Им предписывалось пребывать где угодно вне дома с 9 утра до 5 вечера в течение трёх дней, после чего вся семья должна была прийти на очередной сеанс. Вообще во многих ситуациях компромисс – отличное средство добиться хоть чего-нибудь при всеобщем желании не делать ничего. Психотерапевт предложил родителям разработать их собственные правила поведения для обоих сыновей перед тем, как детям будет предложено зайти в кабинет. При этом психотерапевт сказал, что попросит родителей изложить свои правила каким-нибудь необычным образом.

Барнетт: Я предлагаю вам сперва обдумать, сможете ли вы это сделать, я не уверен, что вам это удастся. Я попрошу вас, мама, когда будут излагаться правила, сыграть роль злого полицейского, а вас, папа – доброго полицейского, ОК? Итак, когда дети входят в кабинет, то мама у нас играет роль злой, а папа будет добрым.

Отец: Это, однако, будет чертовски трудно сделать!

Мать(смеясь): Хорошо!

Сыновья были приглашены в кабинет, и мать с поразительной твёрдостью, резко контрастировавшей с её неуверенностью и сомнениями в начале общения, изложила им установленные родителями правила поведения в семье. Были установлены дни, в которые близнецы были обязаны находиться вне дома – имелось в виду, что в это время они должны были направляться на поиски работы. Сыну, которому предстояло пройти обследование, можно было ходить по врачам, но это не освобождало его от поисков работы. Далее мать потребовала от сыновей повторить всё то, что им было только что сказано, и они повиновались. Отец же, несмотря на предписание психотерапевта, оказался неспособен быть мягким с детьми. Он разговаривал с ними не менее жёстко, чем, в итоге, было достигнуто объединение позиций обоих родителей.

Частота сеансов и общая длительность процесса семейной психотерапии

Работая с трудными семьями, психотерапевт должен вести себя достаточно просто, чтобы члены семьи могли понять его и последовать за ним к необходимым переменам. В то же время он не должен быть простаком, которого искушённые в психологических играх члены семьи легко и уверенно обдурят, сохранив тем самым существующее патологическое состояние. Психотерапевт должен действовать последовательно и предсказуемо в стратегических вопросах, но уметь быть гибким и непредсказуемым в вопросах тактических.