Время прибытия

Поляков Юрий Михайлович

Кино

По телевизору война.Какой-то фильм, почти что новый.Рассвет. Безмолвие. Весна.Но дрогнул ствол многодюймовый,И фронт ожил, и враг попер,Обрушилась артподготовка…Но узнаваемый актерУже приподнялся неловко.Вот он, бесстрашием гоним,Взлетел на бруствер — и по знакуМассовка двинулась за нимВ несокрушимую атаку!И вдруг, разрывом опален,Споткнулся и упал в сторонку…Но однорукий почтальонНадежно спрятал похоронку…И он воскрес! Сквозь забытье,Сквозь кровь на той траве весеннейУсталые

глаза ееПоказывали путь к спасенью.Потом — завшивленный баракИ шепот о побеге скором —Недолго поглумился врагНад узнаваемым актером!Вот общий план: дорога, даль…Обратный путь, какой он длинный!Луч солнца высветил медаль,Медаль «За взятие Берлина»…А мой сосед вздохнул опять:– Ведь это ж надо так завраться!А впрочем… Правду рассказать —Недолго сердцу разорваться…

Информация из-за рубежа

Читаю и опять кусаю губы:Виновники немыслимой беды —Подонки, изуверы, душегубыОпять сухими вышли из воды.А говорили: им теперь не скрыться,Кого они на помощь ни зови,Скоты, клятвопреступники, убийцыОпять живыми вышли из крови.Теперь им что? Теперь хоть небо рухни.Они уже в другом конце земли.У них – кабак национальной кухниТой нации, что чуть не извели.А мы кричим «К ответу!», полагая,Что время все расставит на места…Нет, справедливость тут нужная другая,Которая жестока и проста.

Ощущение

Чудесный день! Осенний резкий светСлепит глаза и золотом, и синью.Куплю газету, пачку сигарет,Присяду, закурю… Кроссворда нет —Есть про «радиоактивную пустыню,Которой станем, если…». И от слов,Почти привычных обезуметь можно,Так человек, считая, что здоров,Прислушался к обмолвкам докторовИ осознал, что болен безнадежно!

* * *

Давным-давно,в детстве, мне объяснили,что солнценеумолимо остывает и когда-нибудь —через много тысяч лет —погаснет вовсе.И тогда все сущее на Землепогибнет!По ночам я плакали мучительно фантазировал:как же уберечь солнце от угасания,а человечествоот неминуемой лютой смерти?Я с трудом успокоился,когда меня твердо заверили,будто время от временив солнце врезается огненная кометаи светило разгорается с новой силой!Теперь вечерамия всматривался в черное небо,похожее на огромный рентгеновский снимок,ища глазами хвостатую спасительницурода людского.– Не беспокойся! – смеялись взрослые. —– На твой век солнца хватит!..– А как же потом? – недоумевал я.Прошло время.Много времени…Иногда вечерами я поглядываю на небо,но уже не ищу комету-избавительницу,я просто прикидываю,какая будет завтра погодаи стоит ли выезжать с семьей на природу…А в газетах пишут,что солнце продолжает остывать,и даже быстрее,чем считалось раньше.

Донской монастырь

«Она бы мне могла составить счастье!» —Какой старорежимный оборот…Нам нужно было раньше повстречаться,А может, позже… Кто тут разберет?В Донском монастыре гуляет осень,Ограды полны палою листвой.Монахов нет… Давай у гида спросим:Как дальше жить, что делать нам с тобой?И как из дней, счастливых, буйных, пестрых,Вернуться в мир постылой тишины?..Но у тебя, как у принявшей постриг,Глаза печальны и отчуждены…

* * *

«Разбилось лишь сердце мое…» —это

из романса.Теперь так не говорят,теперь скажут: «Инфаркт!»– и, уж конечно, не по причинелюбви.«Разбилось лишь сердце мое…» —это метафора.Но почему же тогда,возвращаясь домойпосле нашей последней встречи,я слышал,я чувствовал,как слева в грудидробно и жалобностучат друг о другаосколки?«Разбилось лишь сердце мое…» —это из романса.

Встреча

В московской бестолковой суетеМы встретимся однажды и увидим,Что мы не те, да, мы совсем не теИ мы уже друг друга не обидим.Поговорив немного обо всемИ высчитав, как много дней промчалось,Поймем, что мы уже не принесемДруг другу радости. А прежде получалось…

Актриса

С тобою нужно быть смелей и злей,А я слепым щенком скулю и тычусь…Но ты же не из плоти — ты из тысячЗабытых и несыгранных ролей.Я грех такой на сердце не возьму!В тебя влюбиться — получить в придачуИ горний мир, где ни черта не значу,И вашу закулисную возню.Вот ты вошла, насмешлива, легка, —Присела к зеркалу, втираешь грим умело,А может быть, не грим — крем Азазелло?Узнаю после третьего Звонка…

Вечер

Дождь со снегом в окно кулаками замерзшими лупит.Я хожу и курю сигареты одну за одной.Нет, я должен понять, разобраться: она меня любитИли просто играет, как с глупым мальчишкой, со мной.Но ведь я же и сам никогда не любил обязательств,Обещаний, обетов, нелепых расспросов впотьмах.Почему же меня ее сдержанность так обижает,Недосказанность некая… Нет, не в объятьях — в словах…Дождь со снегом всю ночь кулаками замерзшими лупит.Скоро утро, а значит, мы скоро увидимся с ней.Я почти засыпаю, мне снится: она меня любит!Сновидения мудры, а утро еще мудреней…

Одиночество

Мне нравится быть одиноким —Зайти в переполненный барИ, выпив чего-нибудь с соком,Поймать удивление пар,Их недоуменные взгляды:«Откуда такой нелюдим?А ведь «упакован» как надоИ молод. И все же один!»А после под стереовопли,Под грохот танцующих ногГрустить, что ботинки промокли,Что осень, что я одинок,Что вся эта радость хмельнаяИ девушки в джинсах тугих,Как будто планета другая,Доступная лишь для других.А я уж чего-нибудь с сокомЕще на дорожку попью.…Вот я и побыл одиноким —Пора возвращаться в семью.

В пионерском лагере

Ныряет месяц в небе мглистом.И тишина, как звон цикад,Дрожит над гипсовым горнистом,Плывет над крышами палат,Колеблет ветер занавески.Все как один, по-пионерски,Уставшие ребята спят…А там, за стеночкой дощатой,Друг друга любят, затаяДыханье, молодой вожатыйИ юная вожатая…Всей нежностью, что есть на свете,Июльский воздух напоен!Ах, как же так? Ведь рядом дети!Она сдержать не в силах стон…Ах, как же так?! Но снова тихо.И очи клонятся к очам…И беспокоится врачиха,Что дети стонут по ночам…