Время рожать. Россия, начало XXI века. Лучшие молодые писатели
Шрифт:
Ждет от жизни шоу с обязательным катарсисом в конце.
Считает, что это случается с ней чаще, чем она заслуживает.
СИНИЙ МОРСКОЙ КОНЕК
Значит так, сначала мука пополам с солью, потом немного воды, получается такое густое тесто, из которого можно лепить все, что душа пожелает. Ее душа желала морского конька, синего с черными глазками-точками. Она видела его в магазине, где продаются всякие симпатичные штуки: светильники в виде домиков, медные колокольчики и мобили — фигурки, висящие на тонких палочках. Фигурки были разные — красные морские
Девушка в пушистом бежевом халате, с гладко причесанными волосами, блестящим лбом и внимательными серо-зелеными глазами сосредоточенно месит пальцами белую массу. Она отщипывает кусочек, сначала делает колбаску, как когда-то учили ее в детском саду, изгибает ее, придавливает, старается. Получилось! Саша смеется. Ну надо же, кто бы мог подумать, что ей удастся. На ладони у нее морской конек, пока белый, слепой. Ничего, скоро она налепит ему братишек и сестренок, обожжет их в духовке, разрисует, потом попросит кого-нибудь настрогать палочек. В общем, дел у нее теперь полно, скучать не придется.
Кухня наполняется первыми тактами «Турецкого марша» Моцарта. Так звонит Сашин мобильный, который всегда рядом с ней, чтобы она ни делала. Девушка спокойно подносит трубку к уху.
— Алло, Алекс! Давно не виделись.
— Давно, — соглашается Саша. Она действительно уже давно не видела звонившего ей мужчину. Она рада слышать его голос, она рада будет встретиться с его человеком в каком-нибудь людном месте, где играет веселая музыка и можно выпить Пиноколаду или Бейлис со льдом. Хотя Саша не пьет, бережет себя, свои глаза и пальцы, да и не любит она пить, не любит резких перепадов. Любит, чтобы все было спокойно и предсказуемо. Для нее, конечно.
У Саши много имен, позвонивший по мобильному называет ее Алекс, а мама — Алечкой. Мама беспокоится за Алечку, как она там одна в большом городе. Но, вместе с тем, мама горда. Ее Алечка самостоятельная девочка, нашла себе хорошую работу. Да что там работу, Алечка и квартиру умудрилась получить. Для мамы это звучит так: «Один человек, уезжая в Израиль, квартиру продавать не стал, а оставил мне в бессрочное пользование». Все так и было, разве что человек тот Сашиными стараниями отправился в совсем уж обетованную землю, на тот свет он отправился, если говорить прямо.
В клубе играют джаз. Саша накрасилась и выглядит значительно старше, на все свои двадцать пять лет. Ее спутник пьет виски. На этот раз он оказался довольно красивым мужчиной в норвежском свитере. Собственно, она и узнала его по свитеру, ее предупредили. Каждый раз они бывали разными и думали, что эта девушка с мужским иностранным именем — такая же, как они, просто связная. Которую можно легко убрать в случае чего. Саша только посмеивалась. Она-то знала себе цену. И знала, что тот, кто звонит ей на мобильный — знает. Они были знакомы лично, но не более того, просто деловые партнеры. Но это они так специально когда-то решили, никакой напускной таинственности, никаких встреч в темных аллеях московских парков. Только
Норвежский свитер передает Саше книжку. Как бы почитать. Но Саша читает редко, потому что ей скучно за мелкими черными буковками разглядывать людей и их нелепые поступки. Вот и эту книгу Саша читать не стала. Просто нашла аккуратно вклеенную страницу, где тем же шрифтом были напечатаны указания для нее. Фамилия, адрес, дневное расписание, сайт, на котором хранился портрет. Примерные сроки исполнения. Сумма гонорара не указана, но Саша и так знает ее. Сейчас ее занимает другое. Она перечитывает данные клиента — Н. Морозов, возраст 25 лет. Фото она еще, конечно, не видела, но все же…
Саша вспоминает, как много лет назад Колька Морозов, мальчишка, с которым она три года подряд просидела за одной партой, впервые привел ее в тир. Вернее, это она сама увязалась тогда за ребятами, потому что ее лучшая подруга Ленка лежала дома со свинкой, и было страшно скучно, и шел дождь, и их унылый городок выглядел еще хуже, чем обычно. Им всем было тогда по двенадцать лет.
— Вот сюда смотришь, сюда нажимаешь, этот глаз прищуриваешь, — снисходительно объяснял ей Колька, не веря, что у нее, девчонки с вечным освобождением от физкультуры, получится хоть что-нибудь.
У Саши получилось. Сразу и навсегда. В их городке было два тира, и владельцы обоих очень скоро перестали пускать эту девчонку на порог, потому что стоило ей взять в руки духовушку, как все призы постепенно перебирались в ее школьную сумку. Сашин угол в комнате украсили: кошмарный плюшевый медведь, блестящий кубок дешевого металла, мячик и невесть как оказавшаяся в этой компании сковородка, которую, впрочем, мама довольно быстро забрала себе. Мальчики косились с уважением, и ее стали называть Алька-Стрелок.
— Охотницей будешь, — кажется, в шутку сказал ей отец.
Однажды он даже взял ее с собой на охоту, после чего у него прибавилось причин гордиться дочерью. Саша с первого выстрела уложила лисицу, попала ей точно в глаз, так что шкурка не попортилась. Но на охоте Саше не понравилось, слишком суетно, хлопотно и грязно. Примерно по той же причине она не захотела идти на войну. Хотя могла бы, выбор был велик. Саша ничуть не боялась за свою жизнь, она любила комфорт.
В сущности, Саша умела только одно — стрелять. Ей не сложно было сделать свой выбор — просто не зарывать талант в землю, как это советуют мудрые люди. Следуя советам мудрых, Саша решила иметь не намерение, но готовность. У нее не было намерения убивать, лишь готовность выстрелить и попасть в цель. Было время, когда Саша считала, что цельность — это всегда отказ от чего-то страшного внутри себя и нарочитая стимуляция лучших своих черт. Прошло несколько лет, и Саша решила, что все в ней имеет право на существование, в том числе и смерть, замершая в ее спокойных глазах, вибрирующая на кончиках ее сильных пальцев, переходящая в горячий кусочек металла и дальше, в чужое тело, до которого Саше не было никакого дела.
Она хорошо спала, не страдала от перепадов настроения и беспричинных страхов. Она неплохо относилась к людям, но предпочитала не связываться с ними, потому что знала, насколько быстро все может закончиться, стоит ей только захотеть. Впрочем, Саша умела держать себя в руках. За это, собственно, ее и ценили. Ее работодатели могли быть уверены, эта девушка не начнет палить по всякой движущейся цели в невротическом угаре, не разболтает спьяну имена, не станет намекать на возможность шантажа и требовать повышения ставок.