Время смерти

Чосич Добрица

Путник:

— А Потиорек? Что, вы считаете, сделает он?

Мишич:

— Я убежден, что Потиорек не сумеет оттеснить меня с новых позиций. Сейчас он тоже не на многое способен. Сувобор его сломит.

Путник:

— Однако даже при глубокой убежденности и отменном знании своих войск и своего положения случается проигрывать сражения и целые войны.

Мишич:

— Сражения выигрывает тот, у кого есть превосходящая идея, тот, кто владеет пространством и временем. Кто непрерывно проявляет инициативу. Так я отвечал вам на экзаменах. Я утверждаю:

завтра Потиорек не будет знать, чего я хочу и что могу сделать. Если он кое-что еще сохранил из своих знаний военной истории, неизвестность все-таки его смутит. Вы слышите?

Путник:

— Продолжайте, продолжайте.

Мишич:

— Наш солдат должен хотя бы сутки не видеть противника, не слышать его, спокойно уснуть в тишине. Поесть хорошенько, подкрепиться, отогреться… Чтобы лучше бежать в гору.

Путник:

— Еще фактов, Мишич, еще!

Мишич:

— Я ручаюсь вам головой: сейчас побеждает тот, кто менее голоден, кто больше спит, кто быстрее может бежать по снегу и дольше не мерзнет на снегу.

Путник:

— Я вас слушаю. Еще факты у вас есть?

Мишич:

— Тот, кто больше верит своему командиру и знает, что он беспокоится и заботится о нем. В этих боях одержит победу тот солдат, который не впал в отчаяние; Тот, кто может пошутить и затянуть песню! Поглядеть на женщину. Мы обязаны обеспечить это нашей армии. Вы слышите меня, воевода?

Путник:

— Я вас внимательно слушаю, продолжайте.

Мишич:

— И еще я вам должен сказать: победит тот, у кого крепче позиция для наступления. Тот, кто не отбивается, но тверже стоит. Кто готов перейти в решающее наступление. Как можно скорее. И это будет Первая армия!

Путник:

— И это факты, на которых вы строите свое решение?

Мишич:

— Я не только на фактах строю свое решение.

Путник:

— На чем еще, генерал?

Мишич:

— И на том невидимом, воевода, что называется верой и риском.

Путник:

— А теперь ответьте мне: что будет, если Потиорек, как было на Сувоборе и на Гукошах, вновь вынудит вас к отступлению? Вы меня поняли?

Мишич:

— Если он меня вынудит к этому, во что я попросту не верю… если какими-либо непредвиденными действиями он вынудит меня к отступлению, он не сумеет заставить меня бежать к Крагуевацу, но я буду защищаться до тех пор, пока остальные армии в полном порядке не займут новые оборонительные рубежи.

Путник:

— Это тот самый риск, после которого следует предательство. Это огромный риск, мой Мишич. На него имеют право лишь те военачальники, которые ставят личные цели выше целей народа и всей страны. Которые командуют чужой армией и на чужой земле.

Мишич:

— Только риском командующий может доказать силу своего разума и способности.

Путник:

— Коту под хвост такую мудрость! Подобные полководческие изречения достались нам от штабных писарей.

Мишич:

— Я в этом не убежден. Чтобы спастись, мы должны сделать именно то единственное, что должны сделать в эту ночь.

Вы слышите?

Путник:

— Вы упускаете из виду существенное обстоятельство. Как столь стремительное и полное отступление Первой армии повлияет на пошатнувшийся и поколебленный боевой дух всей сербской армии? Вы не думаете о том, что за двадцать четыре часа у нас могут рассыпаться все три армии. И как воспримут ваше решение командующие этих трех армий? Мишич, пока не поздно, немедленно отзовите свой приказ об отступлении.

Мишич:

— Я не могу этого сделать. Не могу и не хочу. Я сказал все, что мог сказать.

Путник:

— И я вам сказал то, что мой долг велел мне вам сказать.

Мишич:

— Тогда примите мою отставку с должности командующего Первой армией.

Путник:

— Неужели отставка у вас аргумент в пользу отступления?

Мишич:

— Отставка для меня последнее, чем перед войсками и Верховным командованием я могу подтвердить свою ответственность как командующий. Другого средства у меня нет.

Путник:

— Вы шантажируете, безжалостно шантажируете сегодня, Живоин Мишич. Вы подаете в отставку, будучи уверенным, что я не могу ее принять.

Мишич:

— Вы меня хорошо знаете и понимаете, что я не принадлежу к числу шантажистов. И тем более к числу офицеров, которые шантажируют родину. Своей отставкой я отказываюсь от присяги. Вы слышите?

Путник:

— Я требую, чтобы вы самым срочным образом представили мне письменную мотивировку своего приказа об отступлении Первой армии с сувоборского водораздела. Я жду.

Мишич:

— Я выполняю ваш приказ. Я прочту вам письменное объяснение своего приказа об отступлении Первой армии на рубеж Накучани — Таково — Семедреж.

Путник:

— Неужто с Сувоборского гребня сразу на Семедреж? Это ж возле Чачака!

Мишич:

— Сразу на Семедреж потому, что останавливаться ближе не имеет никакого тактического смысла и пользы. Лишь благодаря столь глубокому отступлению можно добиться осуществления поставленной цели, воевода!

Путник

— Отступление почти до Чачака и Моравы вы оправдываете тактическими соображениями? Оригинальный замысел…

Мишич:

— Да, воевода. Лишь в том случае, если у нас будет замысел, в который неприятель не сумеет проникнуть, мы не проиграем войну. Потому что во всем остальном — при всех остальных данных — мы не равны. Вы слушаете?

Путник:

— Слушаю. Да. Погодите, повторите позиции Моравской. Дальше, дальше. Это все?

Мишич:

— Вот вам и письменное объяснение. Если эта моя точка зрения не будет принята, я снимаю с себя ответственность за последствия. Вы поняли, воевода? Слышали? Алло, алло!.. Кто прервал связь? Восстановите немедленно. Я вызываю начальника штаба Верховного командования. Алло, Верховное командование? Почему не отвечаете? Алло! Почему нет ответа? Я вызываю воеводу Путника. Как не отвечает? Почему? Не хочет отвечать? Пес чертов, не хочет отвечать. Пес перхучий, старый брюзга.