Время созидать
Шрифт:
Впервые за долгое время ей захотелось рисовать до зуда в кончиках пальцев.
Саадар вернулся мокрый и довольный, как пес. Запасная рубаха, извлеченная из мешка, была совсем старой, чиненой-перечиненой, словно из одних заплаток скроенной, непонятного вылинявшего цвета. После рубашки он извлек небольшой плотно завязанный мешочек и положил перед Тильдой на стол. Сел напротив.
В мешочке оказалась горсть изюма – редкое угощение!
Было видно, что Саадара мучает вопрос, но спросить он как будто боялся. Тогда Тильда
– Я продала волосы.
– Вот как.
– Не так уж это важно. – Тильда пожала плечами. – Я весь день пыталась найти хоть что-то, хоть какую-то работу… Но все говорили: «У нас ничего». А потом мне попалась на глаза эта лавка. Там делают парики.
…В тот же день она потратила последние медяки на купальни. Отмыла волосы до безупречной чистоты, расчесала, на всякий случай промыла специальным настоем от паразитов и шалфеем. И когда в лавке, где делали парики, расплела косу, волосы легли на спину блестящей черной волной до бедер.
Маленький человечек – хозяин – поцокал языком и вздохнул, но не спросил ни о чем. «Много седины, – сказал он. – Иначе я бы дал вам, госпожа, лучшую цену».
Тильда вынула деньги, которые достались ей от хозяина лавки. С Саадаровым выигрышем им хватало на три места на корабле.
– Ты знаешь, я твой гребень проиграл… Нашел в кармане… И мне нечего было поставить… – виновато начал Саадар. В его голосе – неподдельное сожаление.
Гребень она вырезала сама. Цветы магнолий и листья винограда переплетались между собой, и Тильде нравилось его носить, закалывая прическу.
Жалеть ли о том?..
– Теперь-то мне гребень не нужен. – Она провела рукой по непривычно коротким волосам. Голова казалась слишком легкой. – Все равно бы продала. Так что не стоит так…
Пока она говорила, Саадар опустил голову на скрещенные руки и задремал.
Тильда осторожно дотронулась до его плеча, ощутила пальцами уютное, спокойное тепло. Руку на плече она задержала на несколько мгновений дольше, чем следовало.
19
Тильда стояла, опершись на фальшборт, и смотрела в бесконечную морскую даль, серо-стальную до самого горизонта. За спиной остался Гритт: превратился в полупрозрачную синюю полоску – и пропал. За спиной осталась провинция Оррими, и вся Республика с ее храмами, канцеляриями, гостиницами, мощеными дорогами, садами и возделанными полями.
А в душе натянулась – и лопнула тугая бечева. С болью лопнула, щемящей и острой. Тильда закусила губу, зажала ладонью рот: нельзя кричать, нельзя плакать! Вот встает рассвет, и верхушки туч золотятся, и море играет золотыми искрами… А прошлое – там, за спиной.
Тяжелая рука легла на плечо, но Тильда не вздрогнула и не обернулась. И даже рада была, что Саадар подошел, и встал рядом, и молча смотрел вместе с ней в далекий горизонт.
Соленые брызги и пена летели в лицо,
Потом она взглянула на Саадара, на его профиль рядом – широкий нос и тяжелый заросший подбородок, шрамы на всю щеку. Его обычно добродушное лицо сейчас казалось серым от усталости.
– Ты себя хорошо чувствуешь?
Саадар пожал плечами:
– Бывало и получше.
Тильда вздохнула.
Старый галеон вторил ей жалобным скрипом, сетуя на свою судьбу скромного работяги.
Он походил на величественный некогда особняк, верой и правдой служивший многим поколениям, а потом превращенный в обыкновенную торговую контору или и вовсе в склад, где никому нет дела ни до наборного паркета, ни до лепных украшений, ни до витражей в окнах.
– Че встала, жопу отклячила? Дай людям пройтить! Набралось вас тут! – чей-то грубый окрик отвлек от мыслей, хлыстом рассек воздух. А потом кто-то схватил ее пониже спины.
От неожиданности Тильда охнула, резко обернулась и оказалась лицом к лицу с низким рыжим матросом, похабно ухмылявшимся ей. Она увидела краем глаза, как дернулся Саадар, но успела сделать предупреждающий жест: остановись.
– Проходи, – ответила матросу спокойно. – В следующий раз будет достаточно попросить.
Ветер подхватил слово и швырнул его в рыжего, как ошметок морской пены.
Матрос явно ожидал, что она будет визжать или браниться, или испуганно вожмется в фальшборт, оттого и замер напротив, смотрел непонимающе и злобно.
Тильда прищурилась, глядя прямо в выпуклые светлые глаза.
– Ну ты и сука, – выплюнул рыжий.
– Сочту за комплимент.
С ответом он не нашелся. Только зыркнул недобро, отчего Тильду пробил озноб – таким взглядом смотрел Гарольд – повернулся и пошел прочь. От него разило дешевым пойлом и застарелой, слежавшейся ненавистью.
– Глупая ты, – сказал глухо за спиной Саадар. – Не каждого можно взглядом да словом остановить. Некоторые понимают только кулак.
– Твой, может, и понимают, – ответила, обернувшись, Тильда. В словах прозвучал вызов. – А у меня нет кулаков.
– У меня зато имеются, – буркнул Саадар как-то обиженно. – Когда из Дарреи бежали, ты моих кулаков не гнушалась, поди.
– Я просила за сына. Не за себя! – резко ответила Тильда.
– Твой сын за себя постоит сам!
Тильда промолчала. Отвернулась снова к морю. Когда-то она могла часами стоять на берегу, душой, мыслями сливаясь с безбрежной синевой воды и неба. Но сейчас море было осенним, неспокойным, грозящим штормами.
Что там, за чертой, разделяющей горизонт?..
Но Саадар не уходил – стоял рядом, напряженный, будто готовился что-то сказать.