Время своих войн-1

Грог Александр

– Каких учителей думаете менять?

– Как каких?
– удивляется Сергей-Извилина.
– Истории, русского языка, литературы...

– Гуманитарных, то есть?
– делает у себя отметку мужчина в галстуке.

– А мы и есть - гуманитарии!
– заявляет Георгий.

– Да, - подтверждает Сергей-Извилина.
– Приедут сплошь гуманные кадры, жильем не беспокойтесь, квартиры куплены или сняты. Менять будем только этот педсостав. Но в первую очередь учителей физкультуры. Обязательной Физической Культуры...

Не добавляя, что под это потребуется утроить количество часов под этот предмет,

да и рассматривать его как два параллельных - физическое здоровье и культуру.

– Только вот насчет вашего сектантства, - мнется мужчина.
– Хотелось бы как-то обойтись без религии в школах - в смысле, чтобы она не расходилась, меня под это обязательно сожрут - стоит хоть одной заметке в местной газетенке появиться. А ведь закажут!

– Копают?
– делано сочувствует Георгий.

– Под кого сейчас не копают! У нас ведь безработица.

– Даже у вас?
– удивляется Извилина, недоумевая, что такое коснулось аппарата, который всегда сидел незыблимо, вечно, как поросшая мхом скала.

– Школы закрываются, учеников недобор, учителей сокращаем, а под это, говорят, и Районо потребуют сократить.

– Сектам в школе быть!
– категорически рубит Извилина.
– Но под такими названиями и смыслом как: "Помоги ветерану", "Познай родной край", "Клуб следопытов по США"... Годится?

Мужчина с шумом выдыхает воздух.

– Ух! А под это дело у вас, случаем, спонсоров не найдется?

– Мы сами и спонсор и донорский пункт, - честно говорит Извилина.

– Хм... А хирургия?
– помолчав, вдруг, спрашивает мужчина в галстуке.
– Можете? Если, вдруг, понадобится...

О задающем вопросы больше узнаешь, чем о том, кто на эти вопросы отвечает. Извилина скучнеет.

– Нам больше по нраву щадящая, - говорит он, переходя на язык полунамеков.
– С местной анестезией.

– Места у нас замечательные!

– И люди?

– Люди тоже, но без некоторых места стали бы еще более замечательными.

– Тогда надо с самого верха начинать, - говорит Георгий.

– Областного?

Видно, что у заведующего дух захватывает от возможных перспектив.

Сергей неопределенно улыбается, зная, что те его мысли, где он едва ли не всерьез подумывает о будущих, о "планетарных", едва ли ко времени. Пока же... Пока это маленькая подножка тем, кто когда-то воскликнув: "Мы украдем ваших детей!", привел этот долгосрочный план в действие. Действительно, а ведь украли... Едва ли не всех. Сначала у "себя". Постепенно, шаг за шагом, меняя поле игры и правила, раскинули сеть на весь мир.

Еще Сергей думает, что надо бы и в самом деле составить устав некой "русской правды" - вставить в него мысли, что обнаружил в записях Михея и еще из тех удивительных, древних, вроде "Воинского Требника", которые тот сохранил и отчасти переиначил.

– Почему бы и нет?
– говорит свое привычное "почему-бы-нет" Извилина и, не обращая внимания, что мужчина ошибочно принимает это на свой счет, углубляется в собственное - тонет в мыслях.

Библия тоже начиналась со свитков. Чем не Евангелие? "Благая весть" - не так ли? Пусть будет "Евангелие от Михея"... Места самые тому подходящие. Чем не Русская Мекка? Здесь до сих пор веруют, что Христос - что бы он на самом деле ни был, чей бы ни был, кому бы не служил, а "не осудит". Одновременно

как бы условие ему выставляют - не осудит, по той причине - это если только правду про него говорят - что "всепрощающ он". Ну, а ежели врут, то понятно врут и про все остальное - чего жалеть тогда? Тем боле, по Правде - общей и собственной - надо молиться, как прежде, в первую очередь Солнцу, его встречать и привечать, первый луч, тот, который проникает через тайную дыру в избу. Так извечно - столетиями... Пробку вынуть, луч на лицо себе поймать и приласкаться... Перво-наперво - Солнце, а остальное уже по новым обычаям, хоть Христа, хоть китайского Мао - лишь бы отстали. Солнце не в обиде, ему не до этих мелочей - оно, рано или поздно, все покроет... Живи и радуйся пока оно ни ближе, ни дальше, а сохраняет порядок вещей.

Язычество, с каких бы мест оно не происходило, прямое отражение тех мест. Без природы нет язычника, она их творит. Природа - великий Храм. Попытки главенствовать - перестраивать, ломать, коверкать, подгонять под свое ложное естество, вместо того, чтобы быть, оставаться частью храма, пусть и не фундаментом ему, а куполом - защитой, - приводит человека, способного эту природу видеть и чувствовать, в негодование...

– -------

ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

"...И спросил Андрей Первозванный у своего учителя: "Каким народам нести благую весть о царствии небесном?", и ответил ему Иисус: "Идите к народам восточным, к народам западным и к народам южным - туда где живут сыны Израилевы. Но к язычникам Севера не ходите, ибо безгрешны они и не знают пороков и грехов дома Израилева..."

/ "Евангелие от Андрея" - первого ученика Иисуса, не вошедшее в список священных книг по решению Римского католического анклава/

(конец вводных)

– -------

Почему бы не счесть, что по смерти своего учителя, презрев совет, пошел Андрей - первый Его ученик - к язычникам Севера, но не с благой вестью, не с трактатом о смерти и воскрешении, а чтобы продолжить учиться самому? У кого именно? Чему? Всего два ученика у Иисуса были из бывших воинов: Петр (Скала, Камень) и Андрей Первозванный. Петр-Скала в их группе отвечал за контрразведку и облажался, Андрей за разведку внешнюю и был одним из нас...

Может ли стать "разведка" религией? Сектой она уже стала.

Извилина не впервые цепляется за некую, призрачную пока, но возможность сделать так, что... И теперь словно боится спугнуть ее, упустить из рук эту новую тонкую нить. Еще, едва ли не вчера, все эти современные игры в язычество и рассматривал как игры... Только игры. Один раз напрочь отрезанное, засохшее обратно не приживешь. Православие было живым и прививалось на живое - на тело язычества, внедрялось в него, как привитый росток на яблоню, а потом, когда окрепло, стало отрезать иные ветви, обращая себя в новый ствол, и постепенно, словно выдавило из себя все, заставило забыть, оставило кормиться только ее плодами. Но лучшими своими чертами Русское Православие обязано Язычеству - тому, что переняло от него - иного быть не могло, поскольку взросло оно на его корнях.