Время своих войн-1
Шрифт:
– Сейчас клей такой есть медицинский - склеивают!
– Я знаю, есть такой клей медицинский - жжется!
– Это для ран, а для костей другой.
Кто-то поднимает осколок кости - маленький.
– Забыли!
– Отнести?
– Не догонишь.
– Догоню!
– Шуруй!
Срывается с места.
И принимаются спорить - пришьют или не пришьют ноги. Зачем-то ведь увезли, не бросили?
– А кому бросать? Собакам? Или чтобы мы сами Пашкиным родителям их отнесли?
Опять интересно - зароют на кладбище или в другом месте?
–
– говорит кто-то, и ему дают по морде.
Но потом еще кто-то принимается рассказывать страшную историю про котлеты, потом еще что-то, и про Пашку на какое-то время забывают.
Проходят мимо еврейского кладбища, обнесенного высокой глухой оштукатуренной стеной, поверх которой наторканы стекла - да так густо, словно стоит там что-то прятать, кроме закопанных покойников.
– Раз забор, значит, прячут!
– говорит Коська, не уточняя - что именно.
Обычно этого места стараются избегать, нехорошие разговоры про это кладбище, потому ходят другой дорогой, а сейчас заболтались. Теперь идут тихо, хотя и не вечер. Лешка, понизив голос, рассказывает, что когда с младшим проходили здесь же - водил на отстойники показать ему "гудящую грязюку", то какой-то с улыбкой и нехорошими глазами подзывал их и обещал конфеты. Но не пошли - запросто могли внутри запереть. Ворота у них тоже глухие, что стена.
Жека тут же рассказывает, что какие-то в черной одежде и кепках повернутых наоборот, гонялись за ним по всему кладбищу, а он на дерево и с него через забор! Кто-то спросил - это какое-такое дерево там изнутри к забору прилегает? Жека тушуется, и все понимают, что он соврал - если и было, то не с ним.
Молчком проходят мимо ворот, один створ которых открыт, внутри виднеется бортовая машина, еще "Победа", из которых забирают какие-то коробки в упаковочной бумаге и заносят в приземистое (немногим выше забора) здание без крестов.
Георгию все время кажется, что у него сползают штаны, потому держит руки в карманах, подтягивая их кверху, и вид имеет независимый.
Опять вспомнают про Пашку. Почти каждый думает - что расскажет дома, если там узнали уже, и что ему за это будет?..
Позже Георгий свой ремень вспоминает часто. Даже приснился раз. Всякий раз почему-то кажется, что тот толстый неуклюжий санитар, который ему не понравился, теперь этот ремень носит, застегивая на крайние дыры. А может, и повезло - достался маленькому доктору - это было бы хорошо. Доктор главнее санитара - мог бы себе потребовать. Это вроде офицера, попробуй не подчинись. И Георгий еще раз думает, что будет офицером, а не кем-нибудь другим...
Про Пашкины ноги узнали - не пришили и даже не пробовали, должно быть, слишком поздно. Пашка как-то незаметно исчез с горизонта интересов, сначала учился на дому, потом перешел в другую школу, да и вообще был он не совсем с их района, жил на пограничье и теперь прибился к другому. Георгий слышал, что родители купили ему мопед "Рига", и теперь он иногда рассекает по лесопарку, и даже сбегал посмотреть. Все взаправду - лихо гоняет в редком сосновнике и по набитым дорожкам.
Георгий увидел, какое у него стало толстое круглое лицо и вообще сам как-то внезапно зажирел, должно быть, от того, что мало двигался. Георгия он не узнал, а быть может, сделал вид, что не узнал. Сам Георгий не стал ему напоминать и даже про ремень не спросил - у него теперь новый был. Отец с мамкой опять помирились - он привез и обещал с собой забрать, квартиру на это раз давали, а Георгию сказал, что прямо из окна видно как парашютисты прыгают. Это в каком-то учебном центре. Что его теперь туда и обратно по командировкам гонять не будут.
Еще он гулял с Георгием, и тот заметил, что отец старается не хромать и быстро устает, часто предлагает посидеть на скамейке, и особо ровно ходит при мамке.
Георгий спросил:
– Это от парашюта?
– Нет, - ответил отец.
– Это от другого...
Во всяком городе или даже районе своя прописка. Так просто не примут. Но за столько переездов Георгий научился урезонивать. Тут, как говорит дядя Петя - "Быка за рога! А если надо, то и всех!"
Первое дело: ошарашить...
– Время терять не будем, дерусь с самым сильным из вас. Как хотите - на кулачках, на поясах? Самбо, бокс? Можно вовсе без правил. Выбирайте!
Главное настолько уверенно, чтобы вовсе без драки обошлось.
– Мы с заречными деремся.
– Значит и я буду с заречными драться. Мне сейчас здесь жить. Давайте тогда, кто из ваших сделал то, что я не смогу сделать?
Долго вспоминают, перебирают.
– Платонов на заводскую трубу забирался. До самого верха!
– По рукам! А за сколько времени он туда забирался?
Выясняется, что не замеряли.
– Пусть попробует быстрей меня. Мелкие, держите часы - замеряйте, а я полез.
– Сейчас нельзя, рабочий день, а надо в выходной.
– Мне выходного ждать некогда.
Если на трубу лазить, то надо себя высотником представить, они на верхотуре целый день работают - сейчас строек много. Еще сильную отговорку надо иметь, чтобы без потерь для авторитета спуститься. Хорошая отговорка: "Я ученик вашего слесаря, за инструментом лазил - он оставил там!"
– А где инструмент?
– Должно быть, внутрь провалился.
И оставить с открытыми ртами - пусть соображают - какой, нафиг, слесарь и на черта ему надо было на трубу лазить - что там такого слесарить?
Внизу новые неприятности, но это привычно. Ясно, что без драки первый день редко обходится.
– Пока ты лазил, старшие пришли и часы отняли.
– Что ж, пойдет отнимать обратно - где они у вас кучкуются?
И уже по новому кругу - кто тут из вас самый сильный? Подеремся за мои часы?