Время terra incognita
Шрифт:
Пока Наташа созванивалась со знакомыми из «союза энтузиастов» и договаривалась о внеплановом сборе отрядов, Мотылёк смотрел в окно. Оно
выходило на городской парк. Парк пронизывала паутина дорожек, сходившихся к свободной от деревьев площадке в центре парка. Несмотря на ранее
время, в парке было людно. Крохотные, при взгляде издалека, фигурки заполнили дорожки парка.
– Смотри- заметила подошедшая Наташа: -Спортсмены в городском парке. Что-то поздновато они сегодня. Наверное, уже уходят.
Видя непонимание
– Что сказали «энтузиасты»?
– Чтобы мы подходили. Все, кто в свободен и сможет прийти, соберутся через полтора часа в штабе. Голографический проектор там есть, я узнавала. Эй, что с тобой?
– Волнуюсь- признался Мотылёк.
– Надо же. А мне ты показался крайне самоуверенным человеком- поделилась Наташа.
Комсомольский штаб располагался в бывшем здании городского дворца музыки. Растущему городу требовался дворец побольше и старый передали
комсомольцам. Красивое трёхэтажное здание, похожее на тонкую свечу с язычком пламени наверху – горящей золотым солнечным светом звездой, и
скрипичным ключом над входом. К зданию прилагался крохотный дворик с парой старых, заматеревших берёз и десятком молодых, посаженных уже
комсомольцами у забора, яблонь. И бюст Шостаковича.
Бюст музыканта потемнел от времени, а между берёзами натянута волейбольная сетка. Часть комсомольцев сидела на ступенях у входа и разговаривала.
При приближении Мотылька с Наташей разговоры на крыльце затихли.
– Вот такие дела- подытожил Мотылёк заканчивая рассказ.
Больше двух сотен глаз смотрели на него. Импровизированную лекцию пришлось читать в актовом зале, в других комнатах старого дворца музыки, такая
толпа просто бы не поместилась. И без того многим пришлось слушать стоя или сидя на принесённых стульях в проходе.
Наташа присела в углу сцены. Вроде бы она была вместе с Мотыльком, но отдуваться приходилось ему одному. Окна под потолком открыты и сквозь них
в зал, медлительной патокой, втекал приглушённый городской гул.
Обведя взглядом ошарашено молчащих или несмело улыбающихся комсомольцев, Мотылёк попросил: -Можно включить голографический проектор?
С задних рядов донеслось: -Включен уже.
– А какой здесь номер для приёма звонков? Пожалуйста, разрешите входящие соединения без авторизации. Ага, спасибо. Товарищи, я хотел бы кое с кем
вас познакомить- сказал Мотылёк: -Это первый искусственный разум…
По рядам слушателей пробежал удивлённый гул. Как будто он не распинался перед ними последние полчаса. Тысячу раз прав был Новосибирск: одно
дело услышать о нём и совсем другое – увидеть, поговорить, познакомиться с интеллектом вживую.
– Да, самый настоящий искусственный интеллект. Его зовут Новосибирск. Верно, как город. Ему чуть меньше пяти месяцев и он ещё совсем ребёнок, какие мерки к нему
машиностроения, и учится, стремительно познавая мир, в котором довелось родиться. О, с какой огромной скоростью он изучает новое! Нам бы с вами, товарищи, так бы учиться. Однако и у интеллекта имеется ахилесовая пята. Его разум, выросший из архитектуры, заточенной под решение логических и
математических задач, не очень хорошо справляется с математически некорректными или парадоксальными задачами, требующими использование
недетерминированной логики. Значит именно такие задачи ему и нужны. Ведь развитие может происходить только через труд, через преодоление себя.
Совсем плохо Новосибирск решает «социальные» задачки. Наш с вами разум товарищи- рассказывая, Мотылёк ходил по сцене намертво сцепив руки, чтобы не начать размахивать ими подобно донкихотовским мельницам: -Наш человеческий разум в ходе эволюции усложнялся и формировался с целью
решения задач социального взаимодействия, социализировался. Например, в стае, чтобы выжить и процветать, нужно уметь запоминать, кто из соседей
добрый, а кто злой, кто честный, а кто подлый обманщик и кому нельзя подставлять спину на большой общей охоте. Усложняющийся социум порождал
более сложный язык, в свою очередь требующий для пользования им более развитый мозг. Развитие мозга позволило создавать всё более сложные орудия
труда. Используя более совершенные орудия труда, социум мог усложняться дальше, а вместе с ним и язык. В какой-то степени это был
самоускоряющийся процесс.
Мотылёк замер на середине сцены. Кивнул молчавшему залу: -Простите, отвлёкся. Словом человеческий мозг выполняет огромный объём работы, только
эта работа производится в бессознательном режиме и мы, как бы, её не замечаем. Искусственному интеллекту приходится высчитывать то же самое явно, в режиме «сознания». И потому он часто ошибается в прогнозировании человеческих действий. Но ведь и мы частенько неправильно истолковываем
намерения окружающих, хотя наш отшлифованный эволюцией разум - почти совершенный инструмент для решения задач социального взаимодействия.
А искусственный интеллект ещё сможет научиться. Мы, люди, научим его.
– Голографический проектор включен?
– Да включен уже- возмущённо крикнули с задних рядов: -Хорош спрашивать!
– Тогда позвольте передать слово следующему оратору- улыбнулся Мотылёк: -Первый и, насколько мне известно, пока единственный в мире
искусственный интеллект Новосибирск.
Он подошёл к Наташе и устало упал на ближайший свободный стул.
Сначала на сцене ничего не происходило. Кое-кто уже начал недоумённо вертеть головами и вопросительно поглядывать в сторону Мотылька. Через