Время terra incognita
Шрифт:
«девочек» и других товарищей захваченных по дороге.
Выходя из мобиля и ощущая дыхание ночной прохлады люди прекращали зевать и начинали ёжиться. Торопливо бежали к лабораторным корпусам, за
которыми тёмной громадой на фоне звёздного неба вздымалось двух башенное здание, отданное инженерным службам обслуживающим
суперкомпьютеры и отвечающим за прокладку физических сетей.
В центре управления и контроля царила деловая суета. Ярко горели потолочные лампы, вбивая в пол и раскатывая в лепёшку тени от людей и предметов.
–
второй должен был пойти не раньше чем через трое суток после первого.
Наташа поставила перед любимым чашку крепчайшего кофе с перцем. Мотылёк сделал глоток. Закашлялся, благодарно кивнул и вытер Наташиным
платком выступившие в уголках глаз слёзы.
– Переперчила?- испугалась девушка.
– Зато наконец-то толком проснулся- отозвался Мотылёк: -Ну-ка посмотрим, кто у нас здесь решил перейти на следующую стадию развития?
К его удивлению «вылуплялись» сразу трое интеллектов. И ещё у двоих подозрительно скакали показатели системы мониторинга. Мотылёк не поверил и
ещё раз уточнил – сразу трое вылупляются? Плохо.
Плохо не то, что «вылупляются», а то, что сразу трое. Рабочая теория гласила – пока один рождается, другие замирают. Выходит не так. Значит, теория
что-то не учитывает и могут быть другие сюрпризы. И, скорее всего, неприятные.
Гадай не гадай, а прямо сейчас нужно принимать «роды». По улицам Красловска спешили мобили, собирая заспанных учёных и инженеров. Только бы
хватило вычислительных мощностей. Только бы хватило рабочих рук.
Чтобы не происходило на планете, за ночью неизбежно следует утро – таков непреложный закон. Темнота рассеивалась. Точки звёзд уходили, смываемые
волной рассвета. Ночная свежесть выпала росой, чтобы вскоре высохнуть под лучами восходящего солнца.
Древние индийцы для достижения просветления медитировали и постились. Это они зря. Настоящее просветление наступает после бессонной ночи
обмененной на зримый, достигнутый результат. После тяжёлой, сложной, успешно выполненной работы. Когда волнение и тревога перегорают в пепел и
на нём прорастает отрешённое спокойствие. Мотылёк был как Будда – спокоен и безмятежен. Этой ночью они приняли рождение шестьдесят одного
зародыша. Шестьдесят один новорождённый интеллект пытались осознавать себя в мире и мир вокруг себя. Шестьдесят один! Скажи Мотыльку раньше, что в одну ночь надумает вылупиться шестьдесят один зародыш, он бы не поверил. А поверив бы – ужаснулся. Однако справились. И рабочих рук
хватило и вычислительных мощностей. Хотя иной раз казалось, что ещё немного и… Но справились.
Спокойствие и безмятежность. Больше сотни советских Будд в центре контроля и ёлки знают сколько ещё среди инженеров, сумевших выжать из
суперкомпьютеров дополнительные проценты вычислительной
Поймав взгляд ночевавшего с ними в центре контроля безопасника, Мотылёк улыбнулся. Безопасник вернул улыбку. Совместная ночь и общее дело
невероятно сблизили их всех. Связало сильнее, чем кровные узы связывают родных братьев. Больше сотни сестёр и братьев в центре контроля. И ёлки
знают сколько ещё среди инженеров, энергетиков и техников. Удивительное, потрясающее по силе, чувство совместно выполненной работы.
Бьющее в окна встающее солнце заставляет щуриться. Мотылёк медлил, пытаясь продлить удивительное чувство чем-то похожее на ощущение полёта, каким оно бывает в детских снах. Но рано или поздно земля притягивает любую птицу. Что уж говорить о человеке.
– Оставляем дежурную смену операторов и идём досыпать- потребовал Конь.
– Некого оставить. Все здесь и все работали ночь напролёт- сказал Мотылёк.
– Без проблем. Я останусь- предложил Конь.
– Хорошо придумал! Я сам останусь.
– И я.
– Я.
– Все не смогут остаться в дежурной смене- засмеялась Наташа: -Будем тянуть жребий!
И они правда его тянули. Распечатали бумажки с именами и сложили в чью-то шапку. Доставали не глядя, зачитывали вслух. Счастливчики улыбались и
шли готовить ещё по одной чашке крепкого, сдобренного перцем кофе. Мобили развозили по домам большинство, чьи имена остались в шапке. Люди
переступали пороги жилых ячеек. Подходили к кроватям. Ложились. Думали, что не смогут заснуть. Но практически мгновенно засыпали. Порой даже не
успевая додумать эту мысль до конца. Кто-то спал спокойно и глубоко. Другие вертелись во сне, просыпаясь и проваливаясь обратно. Но почти все они
улыбались во сне.
После суматошной ночи минуло трое суток. Шестьдесят один новорождённый искусственный интеллект чувствовали себя отлично. Глотали
упорядоченные информационные массивы вместо манной каши. Ощупывали друг друга щупальцами информационных запросов. Жадно усваивали всё, что давали им учёные. Требовали – давайте больше, давайте скорее. А когда внешняя информационная подпитка, по их мнению, задерживалась, начинали
играть друг с другом, перебрасываясь по сети запросами и ответами, словно мячом. Эдакая, весьма далёкая, аналогия дворового футбола между
интеллектами в информационной сети.
Взаимное общение ускоряло развитие интеллектов. К концу следующей недели они должны будут научиться общаться на естественном языке, а пока с
ними говорили с помощью искусственного квазиязыка. Главная особенность придуманного для общения с новорождёнными интеллектами
искусственного языка в том, что он неизбежно усложняется после каждого сеанса общения. Это заложено в саму структуру языка. Пожелали друг другу