Время тигра

Берджесс Энтони

Харт и другой тип, Риверс, пришли к стойке, наговорившись в дальнем углу.

– Привет, Найджел.

– Как дела, Дуг?

– Да черт его знает, Найджел.

Нэбби Адамс неловко себя чувствовал. Ему хотелось убраться отсюда. Он терпеть не мог Харта; Риверс, бывший армейский служака, а теперь плантатор выше по дороге на Тахи-Панас, действовал ему на нервы ко всем чертям. Но он принял «Тигра», других тоже выпивкой угостили, и Нэбби Адамс с ужасом прозревал перспективу всех угощать самому. А тут А Юнь кругом ухмыляется, снова

явил свою чертову физиономию, и накачанный опиумом облом улыбается всем из-за стойки.

– Снова проблемы в поместье Келапа, – сообщил Гарни.

– Ох, боже, снова в Келапе? – Риверс схватился за свой командирский правый ус, словно за талисман.

– Уиверс отстрелялся. Хотя тамила прихватили. Выпустили кишки, потом спели «Красный флаг» по-китайски. – Гарни хлебнул свой розовый джин.

– Несчастливое поместье, – сказал Харт, гладя жирное голое колено. – Там был Ребек, потом Фотерингеи и молодой помощник, как там его звали. Теперь Уиверса взяли.

– Теперь каждый день наша очередь может прийти, – нервно сказал Риверс. Под левым глазом у него бился тик. – Сваливаю на проклятом пароходе. Еще три недели осталось. Нет, две и пять дней.

– У них громкий боевой клич, – сказал Гарни. – «Смерть Уиверсу». Коммунистов-террористов больше всего обидело, что ему дали шанс выплатить протекционные деньги, а он не захотел.

– По-моему, не смог, – вставил Харт. – Кругом в долгах. – Нэбби Адамс сочувственно слушал. И сказал, поддержав разговор:

– Уиверс и Риверс похоже звучит. Вполне может быть «смерть Риверсу».

Риверс передернулся, показал крупные зубы под навесом усов.

– Если вам кажется это забавным, старина…

– Нет, – сказал Нэбби Адамс, – я серьезно имею в виду, две фамилии…

– Ладно, ладно, – мягко перебил Гарни. – Давайте еще выпьем.

– Моя очередь, – сказал Харт. – Эй, бой.

– С одной стороны, шутка, – объяснял Нэбби Адамс. – Две фамилии…

Со служебного двора послышался резкий свист. Рука Риверса быстро рванулась к кобуре. Все вслушивались. Свист повторился еще резче.

– Что за черт? – сказал Гарни.

– От рук отбились, – заключил Риверс. – Чертовы клубные слуги. Я этого черномазого исполосую. Пулю в него всажу. Ногти вырву клещами. Никакой субординации не признают, ублюдки. Эй! – крикнул он. – Прекрати свистеть, черт побери!

Теперь раздался более жалобный свист.

– Слышите? – взбесился Риверс. – Дьям,задница, дьямсейчас же, проклятье!

– Не надо на этих людей кричать, – сказал Гарни. – Они это считают признаком слабости. Пойдите и скажите.

– Я пойду, – энергично вызвался Нэбби Адамс. – Я скажу, сэр.

– Плевать, – сказал Харт. – Сейчас его угомонят. – Нэбби Адамс слышал нудную хакка и Алладад-хана, по-пенджабски утверждавшего свои права.

– Рад буду убраться отсюда, – буркнул Риверс. – Целый день кули, кретины, проклятые слабоумные,

даже тут, в Клубе, от них не избавишься. Хорошо б никогда больше в жизни не видеть чернокожих. Меня от них трясет. Дисциплина, вот что им нужно. Когда я был в армии, вполне мог с ними справиться. Десять дней не платил. По плацу пару раз с полной выкладкой. Попробуй-ка тут, в поместье, нож в спину получишь. – И раздраженно почесал плечи. Колючая жара.

– Это ведь в Африке было, правда? – уточнил Гарни. – Знаете, это другое дело.

– Все одинаковые, – заявил Риверс. – Ниггеры. Ублюдки черные.

Нэбби Адамс взглянул на высокомерный белый нос, на презрительные ноздри, где расцветали усы, волосяные рога изобилия. Страшно хотелось разок по ним чуточку врезать. Однако он сдерживал свой темперамент, пил пиво, которым его угощал Харт, гадал, удастся ли уклониться от угощения, не вызвав у Гарни подозрений. Потому что уборная была в другом конце Клуба. Распроклятый А Юнь расхаживал во дворе: слышалось, как он распекает жен; почти слышался хруст десятидолларовых бумажек у него в карманах. А этот чертов дурак Алладад-хан через минуту снова начнет. «Стой, – думал Нэбби Адамс, – скажу доброй ночи, выйду, а потом улизну».

Допил стакан и сказал с онемевшим от холода ртом:

– Мне идти надо, сэр.

– Я подброшу вас, Нэбби, – предложил Гарни.

Ох, боже, почему вечно такое случается?

– Очень любезно, сэр. Только я не в столовую. Прогуляться хотел.

– Ладно, тогда одну на дорожку.

– Толкай лодку, Адамс, – сказал Харт. – Мне стенгу.

Нэбби Адамс видел в бреду Бомбей в море крови. И кликнул официанта единственным диким лаем.

– Надо вам поторапливаться с машиной, – сказал Гарни Риверсу. – Когда едете?

– Через две недели и пять дней.

– Сколько за нее просите?

– Две тысячи.

– Не получите.

Обсуждались достоинства автомобиля Риверса. Нэбби Адамс настойчивой пантомимой приказывал Хонгу, Вонгу, или как его там, черт возьми, отнести Алладад-хану очередную бутылку и велеть заткнуться. Парень, накачанный опиумом, с оскорбительной громкостью откупорил пиво и выкатился вместе с ним, распевая. Слава богу, остальные не заметили.

– У вас есть шанс, Нэбби, – сказал Гарни. – «Абеляр» пятьдесят второго года. Тысяча восемьсот.

– Для меня это крайний предел, – сказал Риверс. – И так деньги теряю.

– Можете перегнать в Мелавас без эскорта, – с искрой в глазах добавил Гарни. – Сэкономите фирме бензин.

– Я подумаю, – сказал Нэбби Адамс.

И как ни странно, подумал. Темные воды его сознания пошли кругами от выныривавших планов. Гарни вскоре ушел. Пришли два офицера Малайского полка, жизнерадостные до безумия. Одним из них был майор Латиф бен Хаджи Махмуд, другим – капитан Фрэнк Харли. Говорили на шутовской смеси малайского и английского, отчего Нэбби Адамс содрогнулся.