Время тьмы (Дарват 1)

Хэмбли Барбара

– Вы имеете в виду, что живете на это?

– О да. Сейчас, во всяком случае. Я работаю в магазине красок и кузовов Дикого Дэвида в Берду, и рисовать, знаете, это намного легче, чем делать кузова.

Джил посмотрела на куртку внимательнее, поставив подбородок на скрещенные на спинке стула руки: дизайн, пусть и с долей шизофрении, был хорошо выполнен и свидетельствовал о несомненном мастерстве и чувстве стиля.

– Так вы сами не рокер?

– Я езжу на мотоцикле, - сказал Руди.
– Я люблю мотоциклы, работаю с ними. Хотя не в ганге. Это слишком опасно, - он пожал плечами.
– Эти парни действительно

работают на износ. Я так не могу, да и не хочу.

Вернулся Ингольд, все это время изучавший направление электрического кабеля к его источнику и землю вокруг домика, как будто выискивая что-то в пыльном безмолвии рощи. Джил подала на стол тушенку и хлеб. Во время еды Руди слушал разговор девушки с колдуном и снова удивлялся, насколько эта хилая, похожая на чучело женщина верила старику, и сколько в ее словах было юмора по отношению к старому, любимому и окончательно спятившему Другу.

Это было непередаваемо. То, что она без ума от него, было очевидно; ее внешняя холодность улетучилась, и лицо приятно оживилось. И все же Ингольд был тут главным, она во всем следовала за ним, и были моменты, когда Руди готов был поверить в сумасшествие Джил.

– Я так и не поняла насчет тех воспоминаний, - говорила Джил, остужая горячий кофе.
– Вы с Элдором упоминали об этом, но я ничего не поняла.

– Никто этого по-настоящему не понимает, - сказал Ингольд.
– Это редкое явление, более редкое, чем способность к колдовству. Насколько я знаю, во всей истории Королевства оно появлялось только в трех благородных родах и двух - из простонародья. Мы не знаем, что это или почему это действует, почему человек внезапно пересказывает события, случившиеся с его дедом, который никогда в жизни не проявлял таких свойств, почему это передается только по мужской линии, почему перескакивает через поколение, два или пять, почему некоторые сыновья помнят одни события и упускают другие, те, что их братья передают с потрясающей ясностью.

– Это может быть что-то вроде двойного рецессивного гена, глубокомысленно начала Джил.

– Чего?

– Генетической черты...
– она запнулась.
– Черт возьми, у вас ведь не понимают генетики, да?

– Как в выведении пород лошадей?
– с улыбкой спросил Ингольд. Она кивнула.

– Вроде того. Это то, как вы воспроизводите какую-нибудь особенность, как получаете атавизмы, другие врожденные черты. Когда-нибудь я это объясню.

– Вы имеете в виду, - сказал Руди, - что этот курносый может помнить, что случилось с его папашей и дедом?
– он покачал ребенка на колене.

– Конечно, - ответил Ингольд, - хотя мы не уверены наверняка, что именно он будет помнить. Его отец помнит... вернее, помнил, - угрюмый голос колдуна чуть заметно дрогнул, когда он сказал это в прошедшем времени, - вещи, которые произошли в эпоху их самого дальнего предка Дейра из Ренвета, в ту самую эпоху, когда и появились Дарки.

– Кто?
– спросил Руди.

– Дарки, - этот пристальный взгляд из-под тяжелых век вызвал у Руди неприятное чувство.
– Враги, от которых мы скрываемся, - он перевел взгляд обратно на Джил; свет из западного окна косо падал и окрашивал желтым резкие черты ее лица.
– К несчастью, боюсь, Дарки знают это. Они знают многое - их сила отличается от моей, у нее другая природа и другой источник. Я уверен, что

их нападения были направлены на Дворец в Гее, потому что они знали, что Элдор и Тир опасны для них, что память короля и принца содержала ключ к их полному поражению. Они уничтожили Элдора. Теперь остался только Тир.

Джил подняла голову и скользнула взглядом по краснощекому малышу, который самозабвенно изучал связку ключей от мотоцикла, потом по колдуну, чей профиль вырисовывался на фоне треснутого грязного оконного стекла, за которым виднелись холмы - заброшенные, безлюдные, мертвое золото в вечернем свете. Ее голос был спокойным:

– Они могут преследовать вас здесь?

Ингольд быстро взглянул на нее, его лазурно-голубые глаза встретились с ее глазами, потом он отвел взгляд.

– О, я не думаю, - сказал он мягко.
– Они не имеют представления о существовании Пустоты, не говоря уже о том, чтобы пересечь ее.

– Откуда вы знаете, - настаивала она.
– Вы сами говорили, что не понимаете их сущности и их познаний. В этом мире у вас нет никакой силы. Если они пересекут Пустоту, сохранится ли у них сила?

Он покачал головой.

– Сомневаюсь, что они смогут существовать в этом мире, - сказал он ей.
– Законы материи тут совсем другие. Что, как мне думается, и сделало возможной магию, так это смещение действий физических законов...

Когда разговор повернул к обсуждению теоретической магии и ее связи с военным искусством, Руди слушал, озадаченный; если у Ингольда был свой логический конец в этом сценарии, то у Джил, ясно как день, был свой.

Через некоторое время Ингольд стал кормить Тира, а Джил вышла на веранду.

Она сидела на краю высокой платформы, обхватив руками низ стойки старой шаткой балюстрады, и болтала ногами, рассматривая холмы, переходящие от рыжевато-золотых к кристальным, подобным ледяным скалам. Вечерний ветер мягко шевелил золотистую траву на пустырях вокруг. Каждая скала и засохшее дерево были по-своему неповторимо-прекрасно окрашены закатом. Теплый свет даже придал что-то неземное и нереальное осевшим облакам голубой "импалы" и кроваво-красному "фольксвагену", полускрытому зарослями прячущейся буйной травы.

Она услышала, как сзади хлопнула дверь, и почувствовала тяжелый запах прокопченного сала и шерсти, когда рядом сел Ингольд, снова одевший свою темную мантию поверх светлой домотканой рубахи. Несколько минут они молча смотрели на закат в теплом дружеском молчании. Джил улыбнулась.

Наконец он сказал:

– Спасибо, что приехала, Джил. Ты и сама не понимаешь, как помогла нам с Тиром.

Она покачала головой.

– Ерунда.

– Ты очень недовольна тем, что приходится взять Руди обратно?
– По его голосу она могла понять, что он почувствовал ее неприязнь и беспокоится из-за этого.

– Я не против, - она повернула голову, опершись щекой о руку на перилах.
– С ним все в порядке. Если бы я вас не знала, я, наверное, и сама бы не поверила вашим словам, - она заметила в золотой дымке света, что, хоть Ингольд был седым, его брови оставались такими же огненно-рыжими, какими, должно быть, были его волосы в молодости. Она продолжала: - Но я собираюсь довезти его до главного хайвэя и вернуться. Я не хочу оставлять вас здесь одного.

– Со мной ничего не случится, - поспешил заверить ее колдун.