Время Тому Назад
Шрифт:
– Как, всё-таки, здорово, что ты пришёл вчера в «Ле Шарли».
– Хоть на край света. Я уже не согласен на вчерашний день без тебя.
– А я согласна поменять всё во вчерашнем дне. Кроме встречи с тобой и того, что с работой в баре покончено.
– А причина? Ты и кофе – идеальная пара, – Этьен с улыбкой наблюдал, как грациозно Маева шла по бордюру пруда.
– Время. На юге я работала баристой и рисовала на заказ. В Париже всё по-другому. Моя помощь понадобилась подруге. Соланж работает с интерьерами, её заказчикам часто требуются картины. Я успеваю, если дело ограничивается
– Это значит, на твоей странице пока не будет обновлений?
– Моя последняя акварель пока не закончена. Потом её нужно будет отсканировать и прорисовать кистями «Фотошопа».
– Выиграй время. Рисуй сразу в программе. Хорошая цифровая графика сейчас востребована.
– Первые рисунки с воином Сетрейо были нарисованы вручную. А у серии должна быть единая техника исполнения.
– И даже это может стать твоей визитной карточкой. Возьмём Лео. Он хотел снимать кино. Кино нового формата. Его ожидали отказы, пока он не нашёл этот чёртов формат. А этой весной? Где был Лео? А Лео был в Каннах, получал свою первую награду…
– Постой, а кто такой Лео?
– Мой компаньон, с которым я был в «Шарли. Он не представился?
– Нет. Я бы запомнила. У Лео действительно стоит поучиться, как идти к цели. Только, похоже, я потеряла свою. А может, у меня её никогда не было.
Маева остановилась и поравнялась взглядом с Этьеном. В её глазах отразился солнечный луч. Ветер, что прогнал из города вчерашний ливень, заигрался с шёлком её волос оттенка эспрессо.
– Ты обязательно найдёшь, Эви, – Этьен отвёл от её лица брошенную порывом прядь. – Просто дай себе время. Пора пить кофе с круассанами.
– Ближайшая пекарня там, – Маева махнула рукой в сторону синеющих за каштанами крыш. – С тебя круассаны, с меня домашний кофе.
– Ты приглашаешь меня к себе?
– Громко сказано. В ту квартиру, где мы с Соланж работаем.
В словах Маевы послышался едва уловимый оттенок грусти. Похоже, в её жизни не было места, которое она могла бы назвать домом. Они вышли из сада и остановились в ожидании сигнала светофора. Сначала здание, где ранним утром открывалась пекарня, и свежая выпечка ожидала посетителей. Следующее – пристанище Маевы. Оба строения были ухоженными шестиэтажками, наследием барона Османа. Они отличались друг от друга, разве что, магазинчиками в цоколе.
Маева набрала код, вошла в подъезд и задержалась около почтовых ящиков. Соланж опять ночевала у Идриса, раз её ждал ключ. Хвала небу, конверты с фотографиями и потрёпанный журнал «Вог» тоже лежали в ящике. Во вчерашней суете Маева позабыла, что оставила всё здесь, когда возвращалась. Она отыскала незаконченный рисунок среди журнальных страниц и протянула Этьену.
Загадочный тёмный силуэт Сетрейо замер у входа в заброшенную часовню, поросшую зеленью леса. Косые лучи солнца освещали разрушенные стены и колонны, пробивались сквозь проёмы окон и разломы. Бурный лесной ручей проложил своё русло через это древнее строение.
– Река времени. Пока общее впечатление, без деталей.
– Интересно. Когда и как ты пробралась
В каждом слове и взгляде Этьена звучало и читалось удивление. Он говорил так, будто место на рисунке Маевы реально.
– Я никогда не была там. Просто, видела.
– В смысле, видела где-то на фото или в сети?
– Не знаю, как объяснить. Это как видеть сон, только ты не спишь. Как будто у тебя два зрения. Обычное. И ещё одно, где-то внутри. Понимаешь?
– Не уверен, но ты очень точно видишь. Этот лес, часовня и ручей – всё это на самом деле существует.
– И ты бывал там?
– В детстве. Довольно часто.
– А это место как-нибудь называется? – Маева пошла по ступеням вверх.
– Понятия не имею. Но спрошу, и обязательно скажу тебе, – Этьен последовал за ней.
Им предстояло подняться на четвёртый этаж. Пройдя в квартиру, Маева, первым делом, сбросила куртку. В помещении было душно. Она попросила Этьена открыть балкон в гостиной и задержалась у зеркала, чтобы собрать волосы.
В комнате, светлой и уютной, всего было в меру: зелени растений, мебели, получившей вторую жизнь после реставрации, пледов и ковров, атмосферных пейзажей с видами Парижа. Всё это было лишь фоном. Взгляд Этьена был прикован к Маеве, к её стройной, хрупкой фигурке в синих джинсах, чёрном топе и белой рубашке, завязанной узлом на тонкой талии. Она забрала из прихожей бумажный пакет с выпечкой и пригласила его на кухню. Кофе хранился в закрытом металлическом контейнере.
– Так вот, что такое домашний кофе, – Этьен оценил кофейный аромат – спокойный, мягкий и удивительно настоящий.
– Я привожу арабику из Туниса. Обжариваю сама. Надеюсь, тебе понравится.
Маева размолола зёрна в ручной мельнице и пересыпала помол в медную джезву. Она добавила воды и поставила напиток на плиту.
– Насколько же я привык к растворимой подмене, кофе-машинам и «Старбаксу»…
Маева отыскала среди страниц журнала фото яркой и задорной шатенки. Плечи женщины были покрыты пёстрой шалью, тёмные волосы собраны в гладкую причёску.
– Знакомься, это Гаэль. Она говорила, что кофе живой и знает суть каждого человека. Только, чтобы это понять, нужно отказаться от кофе-машины.
– Вы так проницательны, Гаэль… Доброе утро, рад нашему знакомству. Не возражаете, если я спрошу, почему Маева всегда такая серьёзная? Быть может, у неё очень строгие родители?
Этьен затеял разговор с портретом. Маева улыбнулась, наблюдая за ним и листая в памяти фрагменты детства.
– Мать оставила меня, когда я была совсем крохой. Люк старался, чтобы я не выросла её копией. Он не был строг, но любил дисциплину.
– Почему она так поступила?
Сердце Этьена взбунтовалось, слова вырвались сами собой. Он был готов поспорить, что Маева была очаровательным ребёнком.
– Ей не было и семнадцати. Она планировала избавиться от меня ещё до того, как я родилась. Люк настоял на браке и на том, чтобы я появилась на свет, – Маева взяла пару чашек с полки старинного буфета. – А теперь его нет. У большинства тех, кто теряет, есть место, куда можно прийти почтить память. От пассажиров рейса шестьсот четыре, «Каир – Париж», остались только фотографии.