Время умирать. Рязань, год 1237
Шрифт:
Да, это были хорошие воины, не слабее рязанцев. А еще их было больше. Не поджимай вражьих всадников с трех сторон толпа горожан, тянущаяся к ним острым железом, неизвестно, кто бы одержал верх. Но защитники города не давали находникам встать в правильный для конного боя строй, и отряд великого князя помалу ломил врага. Вот только получалось это небыстро.
Ратьша, рубясь с хорезмийцами, спиной чувствовал: вот сейчас сзади ударит свежий отряд татарской конницы. Так и вышло. Позади, даже сквозь шум боя, стал слышен топот копыт по бревнам уличной вымостки, а потом раздался боевой клич татар, и в задние ряды рязанских конников вломился еще один отряд
Им удалось вырваться, потеряв при этом половину людей. Шпоря коней, хлеща их плетьми и чувствуя, обмирая, что время потеряно (враг, скорее всего, уже добрался до Спасской площади), они неслись вверх по Борисоглебской улице. Вот из-за крыш теремов показались золотые купола Спасского собора. Но тут, не доехав до площади саженей сто – сто пятьдесят, княжеский отряд уткнулся в спины вышедших на защиту города рязанцев. Где-то там, впереди, на площади шел бой, слышны были крики ярости и боли, лязг оружия и ржание лошадей. И народ пер на помощь, полностью запрудив улицу.
Пока можно было, люди расступались, давая дорогу всадникам, кричали им ободряющие слова вслед. Но, не доехав до площади саженей семьдесят, кони уперлись в плотно сомкнувшиеся спины защитников, рвущихся вперед, жаждущих добраться до ненавистного врага. Пришлось гнать коней на людей, раздвигая их в стороны. Кого-то даже немного придавили. Народ ругался, но старался подвинуться, понимая, что помощь конных воинов там, впереди, будет совсем не лишней. Миновали перегиб подъема, и вот вся Спасская площадь как на ладони с высоты седла.
На площади бушевало людское море. Рязанцы перемешались с татарами, конными и пешими, слоеным пирогом. Никакого строя, куча против кучи. Только татарские всадники пытались встать колено к колену, понимая, что стоит им разделиться, и они неизбежно будут стащены с седел, подняты на копья или вилы.
Татары одолевали, их прибывало по улице Великой все больше и больше. Рязанцы тоже продолжали сбегаться с окрестных улиц, но были они без доспехов, вооружены кое-как, потому размен в бою шел не менее чем один к пяти в пользу находников.
Самое ужасное было то, что на левой стороне площади бой шел у самого входа в Спасский собор. Татары теснили горожан и неизбежно совсем скоро должны были ворваться внутрь, туда, где молились о спасении города женщины и малые дети, великая княгиня с дочерьми и жены, невестки, дочери лучших людей рязанских. Но глаза Ратислава устремились на правую сторону площади, к княжескому двору, туда, где сейчас находилась Евпраксия.
Резные двустворчатые ворота кто-то успел закрыть, но добравшиеся до них конные татары забрасывали на колья частокола арканы и прямо с седел ловко лезли по ним, запрыгивали в бойницы, оказываясь на боевых полатях. Там их никто не встречал: стражи в княжьем дворе, должно, совсем не осталось, а если и осталось, то совсем чуть, и они даже не пытались оборонять стены, а отошли в терем.
Ратьша, не помня себя, погнал Буяна в сторону ворот княжеского двора. За ним последовали его меченоши и десятка два всадников. Остальные продолжали держаться великого князя, который отчаянно пытался прорубиться к входу в Спасский собор.
Жеребец
Клин панцирных всадников довольно легко прошел островок мордовской пехоты, оставив их, разрозненных, смешавшихся, на растерзание ожесточившимся защитникам города, раздвинул кучку своих, окруженных татарами, и врубился в конный татарский отряд. Похоже, это были сами монголы, легкая их конница на мелких злых лошадках, в кожаных доспехах и мохнатых шапках, с надетыми прямо на них шлемами-шишаками. Поторопились, гады, ворваться в город, чтобы набрать добычи, не ожидали, должно, что не сломлен еще дух защитников. И поплатились…
Рослые кони русских опрокидывали малорослых монгольских коней вместе с всадниками. С чавкающим хрустом крушили коваными копытами плоть, мешая ее с мерзлой грязью, покрывавшей мостовую площади. Пытающихся выбраться из-под лошадей монголов распластывали злыми ударами мечей. Уцелевшие пытались податься в стороны, уклониться от напора неизвестно откуда взявшихся бешеных русских. Но теснота не давала этого сделать.
Эх! Развернись, плечо, размахнись, рука! Кабы всю эту горькую войну так-то! Монголы почти ничего не могли сделать с закованными в железо богатырями на конях-великанах. Русские прошли сквозь легкую конницу, словно раскаленный нож сквозь масло. За ними пристроились пешие рязанцы, стаскивающие с седел и добивающие тех, кому повезло не попасть под прямой удар панцирной конницы.
А вот дальше… Дальше, миновав жиденькую цепочку бьющихся из последних сил городовых стражников, отряд Ратислава уперся в почти правильный пехотный строй аланов. Эти славились своей стойкостью как в конном, так и в пешем бою. И у них были копья… Из седел вывалились сразу полдесятка Ратьшиных людей, насаженных на эти самые копья. Двое рухнули вместе с конями, но успели вывернуться из-под валящихся пронзенных скакунов, вскочили на ноги, начали ловить коней, лишившихся седоков, в неистовстве желая продолжить схватку.
Ратислав, прикрытый Первушей и Годеней с боков, перерубив три или четыре копья, сумел-таки вклиниться в аланский строй. За ними устремились около двух десятков его конников. Их поддержали уцелевшие и собравшиеся с силами стражники. И аланы не выдержали, начали пятиться и расступаться. В образовавшейся давке это было непросто, но им это удавалось: смерть, смотрящая в глаза, делает способным человека на многое…
Пробились и через аланов. Теперь до ворот, ведущих в княжий двор, стало рукой подать, саженей двадцать всего лишь. Это пространство занимала татарская конница. Ее Ратислав не опознал. На среднего роста, сухих, поджарых, лишенных доспехов лошадях смуглолицые, в шлемах красной меди, кольчугах или наборных латах, с круглыми медными же щитами всадники. Хорезмийцы? Похожи, но не совсем. Однако разбираться было некогда, Буян, впавший в боевое неистовство, нес Ратьшу в самую гущу еще только начавших разворачиваться в сторону внезапно возникшей опасности татар. Развернуться успели не все, двоих Ратислав зарубил со спины, одному, стоявшему боком и не успевшему прикрыться щитом, снес голову.