Время умирать. Рязань, год 1237
Шрифт:
Ратьша скрипнул зубами, сдерживаясь, чтобы не погнать своих людей на помощь. Бесполезно, со стороны реки крутой берег с затворенными воротами. Обойти и ударить справа, от Южных ворот, там, где в город прорвались татары? Не дадут, не все они кинулись в город, кто-то остался караулить снаружи, остановят и порубят-постреляют малую горстку его воинов. Опять же, есть приказ великого князя: спасти наследника и порученных его защите беглецов. Этим помочь пока можно…
Добрались до места в зарослях, куда все еще продолжали втягиваться последние, уже едва бредущие старики. Ратислав остановил отряд. Здесь уже гарцевали всадники, посланные вправо от места прорыва, над которыми начальствовал
– С нашей стороны саженей на триста никого. Только брошенный стан на десяток шатров. Видно, спужались нас татары, подумали, большой силой идем, ушли. Но я дозорных там оставил, упредят, ежели что. И со стороны реки дозоры выслал.
– Хорошо, – одобрил действия старого воина Ратьша.
Наконец бредущие самыми последними поддерживающие друг друга старик со старухой скрылись в зарослях. Мужики, караулившие у прорубленного прохода, замахали руками Ратьшиным воинам. Ратислав еще раз огляделся. Не туман – туманище, в десяти шагах ничего не видно. Прислушался. Только шум из разоряемого Стольного града глухо доносится сквозь белую мглу.
– Пошли, – приказал негромко.
Первым в прорубленный проход пошел отряд Прозора. Лошади ступали осторожно, выбирая место для очередного шага – мужики рубили кустарник не под корень, осталось много пней-торчей. Двигаться можно было не больше чем двум всадникам в ряд. Медленно, медленно! В любой момент могут подоспеть новые татарские отряды! Но и гнать коней нельзя: поломают ноги – плохо будет. Ратьша со своими свитскими выехал на лед, чтобы слушать округу. Еще и туман звуки глушит! Но ничего, во все три стороны посланы дозорные, упредят.
Отряд Прозора наконец втянулся в проход. В заросли пошли люди из отряда Ратислава. Так же нестерпимо медленно. Успело пройти около половины, когда справа послышался топот лошадиных копыт. Из тумана вылетели двое дозорных, несущихся по прибрежной полосе.
– Татары! Много! – выкрикнул один из них, осаживая коня возле Ратьши. – Идут по берегу!
– Сколько их? – стараясь говорить спокойно, спросил Ратислав.
– Туман, – уже тише ответил дозорный. – Не видно ничего толком. Но по топоту лошадей, должно, несколько сотен.
– Далеко идут? – спросил он, все еще тщась хоть что-то услышать в глухой туманной мгле.
– С полверсты. Может, чуть больше.
Ратьша глянул на медленно втягивающихся в заросли всадников. Понял: не успеют. Не меньше полусотни останется. Да надо еще хоть немного времени, чтобы оторваться от преследователей. Хотя бы дойти до матерого леса. Этой полусотней придется жертвовать.
Он подозвал Дарко, единственного уцелевшего сотника из сакмогонов, начальствующего над сотней, начавшей заходить в заросли. Коротко обсказал, что ему предстоит. Лицо Дарко построжело, сделалось отрешенным. Он кивнул: понял, мол. Подъехал к своим людям, начал отдавать приказы. Полусотня рязанских всадников под его водительством отделилась от своих соратников, поскакала вправо по берегу и быстро исчезла в тумане. Скоро оттуда раздались приглушенные белой кисеей крики и ржание коней. Оставшиеся рязанцы уже почти все втянулись в проход.
– Пошли и мы, – сказал Ратислав и направил Буяна к прибрежным зарослям.
– Мы что, бросим наших здесь? – догнав Ратьшу, задыхаясь от возмущения, спросил княжич.
– Иногда приходится жертвовать малым, чтобы спасти остальных. – Ратислав ответил спокойно, почти равнодушно – надо было сбить запал Андрея. Но, похоже, он этим только подлил масла в огонь.
– Ну уж нет! – воскликнул княжич. – Так нельзя! Воин не может бросить товарища в беде!
Он развернул
Копыта Буяна глухо стучали по покрытой снегом прибрежной полосе. Ратислав гнал жеребца, пытаясь рассмотреть впереди в белесой мгле сбежавшего княжича, продолжая ругаться про себя. Саженей через двести скачки Ратша заметил, что туман поредел, и наконец-то разглядел скачущих впереди Андрея и Воеслава. Разглядел даже чуть подальше воинов посланной прикрывать отход полусотни.
На этот раз ударить русским в копья татары не позволили. То ли заметили их заранее, то ли выслали вперед разведку, которая их упредила о приближении рязанцев. Так или иначе, но прямого столкновения не произошло. Татары растянулись по береговой полосе и метали в русских стрелы, отходя вспять, не позволяя к себе приближаться. Запас стрел у рязанцев был полным, и они бойко отвечали. Вот только татар было намного больше. На сколько больше, не понять: туман, хоть и поредевший, продолжал скрывать большинство из них. Потому стрел на полусотню сыпалось густо. То один, то другой воин выпадал из седла, взвивались на дыбы раненые кони, издавая неистовое ржание. Ратиславу сразу стало понятно, что долго его люди не продержатся.
Княжич Андрей въехал в ряды полусотни, придержал коня, выхватил лук из налучья и начал одну за другой слать стрелы в маячивших в туманной дымке татар. Здесь его наконец-то и догнал Воеслав, схватил княжичева коня за повод, начал что-то горячо говорить. Андрей повернулся к нему, прикрикнул. Меченоша отпустил повод, пожал плечами, достал лук и тоже вступил в перестрелку. Вокруг Ратьши засвистели стрелы. Пусть. Он подъехал к Андрею, потянулся рукой к поводу его жеребца.
– Не смей, воевода! – По голосу княжича Ратислав понял: тот не даст увести себя из сражения, как телка на веревочке, вынет меч, рубанет.
Ратьша выругался в голос и тоже потянулся за луком. Чуть погодя к ним присоединились оба его меченоши и Гунчак. Стрелы со свистом рассекали воздух, Ратислав с помощью колен заставлял Буяна гарцевать вправо-влево, совершать скачки вперед, пятиться назад, сбивая врагам прицел. Опытные воины делали то же самое, неопытные почти не двигались и быстро выбывали из строя. Плохо знал этот прием и княжич. Жеребец его стоял как вкопанный. Целиться так, конечно, было проще, но и проще было поймать вражескую стрелу. Ко всему, на Андрее надето красное корзно, и татарские стрелки старались попасть в первую очередь в него.
Вот одна стрела скользнула по его шлему, не пробив, вторая ударила в нагрудник. Тоже не пробила, слава богам. Воеслав встал впереди своего господина, пытаясь хоть как-то прикрыть того своим телом. Княжич закричал на него – мешает стрелять, объехал меченошу справа, опять подставляясь под татарские стрелы.
А рязанцы продолжали выпадать из седел. Оставшиеся без всадников кони уносились куда-то по льду Оки, подальше от смертельно жалящих железных ос. Падали и татары. Но тех было много, и поток стрел ничуть не ослабевал. На каждую рязанскую стрелу летело в ответ не меньше десятка. Скоро в седлах осталось не более двадцати рязанцев. Получил стрелу в плечо Годеня, застряла в бедре стрела у Воеслава. Годеню Ратислав отослал. Тот послушался, все равно стрелять теперь не мог, да и в рубке толку от него много не будет. Воеслав уезжать отказался, остался и продолжал прикрывать княжича.