Время вестников

Мартьянов Андрей Леонидович

Неохотно выныривая из своего локального рая, Казаков открыл глаза. Россыпь цветных пятен в поле зрения потихоньку сложилась в знакомые образы: вот слезает со стоящего напротив лежака рыжий летчик, осторожно наступает на ногу, пока еще замотанную в лубок, потягивается, недоверчиво мотает головой: не больно! А вот – отец Колумбан, широкая спина, серая ряса и борода лопатой, скромно отходит в сторону, держа руки на отлете, точно как тот хирург из давешнего казаковского видения…

– Я живой, – неуверенно попробовал на вкус слова и ощущения Казаков.

– Ага, – охотно подтвердил

отец Колумбан. Полотнища шатра хлопали на ветру, сквозь входной проем был виден кусочек ослепительно-голубого моря. – И проживешь еще изрядно, коли так будет угодно Господу, и ежели не станешь заключать необдуманных союзов.

– Вы меня вылечили! – Серж рывком сел на своем лежаке. Левая рука все еще побаливала – точно он отлежал ее, и теперь под кожей бегали полчища холодных мурашек. Но расползшейся от плеча до локтя мокрой багровой язвы больше не было. – А я уж думал, все – звиздец…

– Отец Колумбан в святости своей и по Божьей милости сотворил чудо, – отчего-то в голосе германца совершенно не чувствовалось энтузиазма. А вот «заново родившийся» Казаков с каждой секундой преисполнялся неудержимой радостью.

– Истинно так! – пылко подтвердил он. – А то, что отец Колумбан здесь, в Акке – это чудо еще того покруче! Святой отец, неужели вы покинули Нормандию и отправились в путь вслед за нами?

– Можно сказать и так, – хмыкнул старец.

Реакция чудесно излеченного Казакова была, в общем-то, вполне предсказуемой. Экспансивный польский барон, вскочив с лежака, бросился пожимать руку своему избавителю. И вновь оторопел, да похлеще прежнего – его пальцы, встретившись с широкой мозолистой ладонью святого отшельника, без малейшего сопротивления прошли насквозь, как через дым.

– Серж, отец Колумбан умер, – хмуро произнес Гунтер. Отшельник поскучнел лицом и спрятал руки за спину. – Он был убит разбойниками после нынешнего Рождества. Нападавшие отыскали и увезли фугас от «Юнкерса». Это было сделано по приказанию существа, известного нам как…

– …Как мессир де Гонтар, – сказал Сергей примороженным голосом, странно глядя на «тень отца Колумбана». – А также Мефистофель, Воланд и прочая, и имя им – легион. Подробности опустим. Та-ак… И какая легенда на этот раз?

– Ты о чем? – быстро спросил Гунтер.

– Да все просто, герр обер-лейтенант, – мрачно усмехнулся Казаков. – Профессиональная паранойя. Уже лечили меня как-то наложением рук, было дело, – он многозначительно похлопал себя по левому плечу, на котором от страшной гниющей раны остался аккуратный розовый шрам. – Потом спросили… кой-каких услуг, ага. А тут не какой-нибудь де Фуа, тут целый настоящий святой, да еще и в посмертии явился – значит, дело серьезное. И вот мне ужасно интересно: что от нас на сей раз потребуют в оплату за чудо? А, отче? Почем нынче чудеса?

Гунтер странно хмыкнул – так, словно бы Казаков только что выразил его собственные мысли. Отец Колумбан сперва не на шутку насупился, а потом только рукой махнул.

– Диву даюсь, человече, – прогудел он, – и как это ты «темной фигурой» не стал? Все задатки к тому. И должен был бы, по всему. Глумец ты, безбожник, киник и скептик, да еще никакого уважения

к старшим. А вот, поди ж ты – недооценил нечистик и тебя, и этого рыжего, а свои силы, как всегда, переоценил. Не иначе, чувство твое к прекрасной деве…

– Старче, – строго сказал Казаков. – Ты мне зубы не заговаривай. Жизнь мне спас, а Гунтеру здоровье – за то тебе, конечно, пламенное от нас мерси. Но что дальше-то с нами будет?

Святой старец тяжко вздохнул.

– А ничего, – просто произнес он. – Дело свое вы сделали. Дальше, сын мой, просто – жизнь, а уж какая, где – выбирайте.

Ноги у Гунтера внезапно сделались ватными. Чтобы не упасть, он поспешно присел на свой топчан. По тону, каким были сказаны эти простые слова, по факту того, кто их произнес и при каких обстоятельствах, по твердому и спокойному взгляду отца Колумбана он понял со всей уверенностью: да, это действительно всё. Финал большой и непонятной Игры, последняя черта, за которой – просто жизнь.

Судя по обмякшему вдруг лицу Казакова и его остекленевшим на миг глазам, пришелец из далекого двадцать первого века ощутил то же самое. Но Казаков держался лучше (надо полагать, из чистого гонора), сказал елейным тоном:

– Значит, святой отец, дело сделали, награды воспоследуют? Воистину хорошая новость! Рассказали б вы еще напоследок, что это за дело такое было. А то выходит, как медалька к юбилею: вроде и награда, а носить зазорно…

Бывший отшельник, ныне примкнувший к сонму святых на небесах, снова кротко вздохнул и заговорил. Речь его лилась гладко, длинно, будто святой Колумбан читал наизусть или рассказывал, перелистывая страницы неведомой книги. Сержу порой казалось, якобы он различает едва заметный ореол золотистого сияния, окутывающий согбенную фигуру отшельника – но, скорее всего, это была просто игра света и тени.

– Две Вселенные, два Универсума, в каждом из которых история текла своим путем и своим руслом, – негромко повествовал отец Колумбан. – Два человека из иных времен, волею Того, кто превыше нас, вырванные из своего мира и оказавшиеся здесь. Конечно, вы не могли не привлечь стороннего внимания. Внимания того, кто всегда настороже, кто никогда не упустит случая оказаться у кормила и развернуть корабль в нужную сторону. Два вестника иных времен, как вы однажды назвали себя. Я не стану перечислять ваши ошибки и промахи, ибо нет во человецех божественного совершенства, но есть непреходящее стремление достигнуть оного. Главное… главное кроется в ином.

Он замолчал, словно бы не решаясь произнести то, что надлежало сказать. Двое мужчин напряженно смотрели на него. Гунтер, сам того не замечая, нервно комкал в пальцах подол рубахи.

– Вы были вестниками иных времен, гонцами, несущими благую весть. Но, как на поле брани победу творит не гонец, но воин – так и изменить русло реки под названием Время дано было не вам или, вернее, не только вам, – выговорил старец. – Вы и сами свершили немало. Однако основной вашей задачей было – отвлечь на себя внимание врага рода человеческого, отведя тем самым угрозу от… других людей.