Время воина

Гуминский Валерий Михайлович

Только на морозе Никита очнулся от вязкого ощущения какого-то навязанного ему спектакля. Разговор со жрецом возле Алтаря мог и случиться; а, может, никакой встречи вовсе не было. Довольно забавно, учитывая, что он умеет противостоять всевозможным внушениям. Алтарный камень показал Никите, насколько слаб еще его разум, и к каким вершинам нужно стремиться. От своего универсализма молодому волхву становилось порой неуютно и страшно. Нетрудно понять переживания Брянчинова, решившегося погасить свой Дар… Ага, фамилия прежнего Князя в памяти осталась, а значит, разговор со жрецом не привиделся!

Постояв возле закрытой двери,

Никита махнул рукой на случившееся с ним пару минут назад, понимая тщетность своих измышлений. Скептик, проснувшийся в его душе, шепнул, что Алтарь мог подсунуть ему фрагменты чужого сознания и памяти.

Слабо ворохнулось в тревоге сердце — информационный пакет, мгновенно переданный отправителем, был выхвачен из астрального облака и распакован. Он был невесомым, маленьким и весьма быстро достигшим адресата. Так было задумано для экстренной связи, если обычные средства коммуникации окажутся недоступными. И это сообщение означало лишь одно: в Гиссаре события пошли по наихудшему сценарию.

Примечание:

[1] Пазори — поморское название северного сияния, точнее — зарницы, отблески света, порожденные не дальними молниями, а геомагнитным полем и солнечным ветром.

Глава 12

Москва, февраль 2016 года

Марцио Боргезе — комиссар Второй капитулы Ордо Маллеус — один из немногих оставшихся в живых членов высшего звена после жесточайшей зачистки три года назад, в результате которой в мир иной отправился даже гроссмейстер Марио Солера, а в тихую и скромную отставку сам государственный секретарь Пьетро Борджио — ожидал важного гостя в гостиничном номере отеля «Ритц», и заметно нервничал.

Во-первых, он не знал, кто именно придет на встречу, но по своим ощущениям предполагал, что им будет очень влиятельный человек. Во-вторых, Боргезе опасался русскую контрразведку и Имперскую Службу Безопасности, которые в случае совместных действий могут отыскать иголку в огромном стоге сена. Еще находясь в Риме, комиссар принял беспрецедентные меры предосторожности: изготовил подложные документы на имя коммерческого предпринимателя из Флоренции по заключению международных договоров, отчего ему пришлось ехать в этот благословенный город и уже оттуда вылететь на самолете в Москву.

В старой русской столице уже несколько месяцев функционировала созданная под Боргезе фирма. Легенда требовала тщательной проработки даже в таких незначительных мелочах. Русские охотно торговали с флорентийцами, но очень не любили римлян, и этот факт комиссар учитывал чуть ли не в первую очередь.

Боргезе раз за разом прокручивал в голове возможные варианты вопросов и ответов в преддверии встречи, но каждый раз с досадой морщился, понимая тщетность подобных умозаключений и комбинаций. Дьявол его знает, как повернется беседа. Слишком она предстояла… тонкой и опасной.

Как бы не волновался комиссар, но порцию коньяка он налил в бокал крепкой рукой. Подошел к широкому панорамному окну, отдернул темно-красные бархатистые шторы и стал смотреть на переливающуюся огнями Тверскую улицу, на витрины и потоки машин, сливающиеся в одну огромную яркую реку. Город активно развивался, стремясь догнать столицу в качестве комфортной жизни, и все благодаря нововведениям императора Александра, решившего создать в старой столице «особую

экономическую площадку» с привлечением иностранного капитала. Вот почему при создании конспиративной компании была выбрана Москва.

Боргезе размышлял, что для подобного шага не было никакой необходимости. Россия и без всяких площадок самодостаточна, торгуя со всем континентом. И затеваемое высокородным вельможей серьезное дело, могущее обрушить все начинания императора, грозило поставить крест на амбициях русской экономики. Для русских это глупость и предательство, для Запада — великолепный шанс усилить влияние в этой части земного шара.

В дверь негромко, но настойчиво постучали. Тройной удар, тишина, и еще раз тройной. Залпом осушив бокал, Боргезе пошел открывать. На пороге стоял высокий худощавый мужчина в дорогом пальто из кашемира. Верхнюю часть лица скрывал меховой козырек кепи, выпущенный наружу кончик вязаного белого шарфа словно показывал намек на небрежную элегантность. Но как бы не старался гость выглядеть молодцевато, комиссар капитулы рассмотрел, что ему никак не меньше сорока лет.

— Позволите войте? — каким-то бесцветным, незапоминающимся голосом спросил мужчина по-английски. — Вы меня разглядываете уже минуту, что дает возможность службе контроля заострить внимание на моей персоне. На каждом этаже камеры.

— Извините, — Боргезе отошел в сторону, пропуская незнакомца в номер. Насчет минуты мужчина, конечно, лукавил, а значит, тоже нервничал. — Позвольте исправить свою оплошность бокалом хорошего французского коньяка? На улице невероятно морозно, согреетесь.

Он уловил терпкий запах одеколона, исходящий от гостя, когда тот неторопливо раздевался. Повесив пальто в гардеробный шкаф, мужчина пригладил коротко стриженные волосы, на мгновение замер, во что-то вслушиваясь, а затем сделал круговое движение пальцами, на которых, кстати, не было родового перстня-идентификатора, но два кольца — с сапфиром и адамантом — присутствовали. Тотчас же у Боргезе неприятно заложило уши от поставленной магической защиты. Проглотив вставший в горле комок, комиссар хоть ненамного облегчил давление на барабанные перепонки.

— Сейчас пройдет, — успокоил его мужчина, проходя на середину комнаты. — Стандартная и необходимая в нашем случае процедура.

При хорошем освещении он выглядел куда старше, чем показалось Боргезе сначала. Не меньше сорока пяти лет, лицо неподвижное, как бывает при наложении чужой личины или использовании амулетов, визуально изменяющих черты лица: разглаживает морщины, округляет щеки или намеренно выпячивает скулы, утончает губы в тонкие неврастенические полоски. Этот же мужчина все рассчитал правильно. При его худобе полезно заострить внимание на бледности лица и острых скулах. У человека проблемы со здоровьем, сразу приходит на ум мысль.

— И от коньяка не откажусь, — гость бесцеремонно сел в кресло, закинул ногу на ногу и с удовольствием откинулся на мягкую спинку. — Я двенадцать часов в дороге, больше устал, чем замерз. А сегодня действительно холодно? Век бы с юга не выезжал.

— По моим ощущениям — да, — коротко рассмеялся Боргезе, подавая мужчине бокал с плещущейся в нем соломенно-янтарной жидкостью. — Но вы не представились, а мне как-то неудобно общаться с человеком, соблюдающим инкогнито.

— Князь Алентов, Афанасий Борисович. Уполномочен вести беседу от заинтересованного лица.