Время вспомнить

Норд Наталья

– Знаешь! Она любит Борая, а ты хотел ее поймать и убить! Я видел это по твоим глазам! И цумэии! Она красивая и добрая! Ты хотел ее убить тоже! Ты злой! Жестокий!

– Не понимаю!
– Филиб старался дышать ровно, надеясь на то, что Борай прекратит свое колдовство, чем бы оно ни было.

Доски под ним скрипели и прогибались. Руки плетьми висели вдоль тела, ноги в коленях стукались одна об другую. Филиб опять воззвал к духам, вплетая в молитву слова на бершанском. Морч не слушали его, они были возбуждены и суетливы, они над чем-то смеялись. Филиб похолодел,

когда понял: они смеются над ним.

– Ты им больше не хозяин, - почти ровно произнес никчемыш, успокаиваясь.
– Теперь они слушаются меня. Они так долго с тобой жили, что теперь знают тебя полностью. Они могут тобой двигать. Им это нравится.

– Этого не может быть, - задыхаясь, забормотал Филиб.
– Ты не можешь приказывать морч.

– Могу, - качнул головой Борай. Кровь с его подбородка закапала на доски.
– Я тебя остановлю. Твои...- он замялся, подбирая правильное слово, - твои маленькие мертвые мне все рассказали. Ты хотел убивать хороших людей. Ты хотел...сделать плохие вещи с цумэии. Борай убьет одного плохого человека, чтобы он не смог принести вред многим хорошим людям.

– Кто ты такой?
– чувствуя, как холодный ужас заполняет то, что осталось от его души, еле слышно спросил Филиб.

'Он пастырь мертвых', - отозвались духи. Они уже не смеялись, но Филиб чувствовал их любопытство. Им не терпелось проверить, на что способен их новый хозяин, такой сильный и могущественный. 'Глупцы, - мысленно проговорил обреченный на гибель, цепляясь за последнюю надежду.
– Он не накормит вас так, как я'. 'А нам уже не нужна пища, - равнодушно отозвались морч.
– Все изменилось. И он не хозяин нам. Он просто пастырь'.

– Глупцы, - прошептал Филиб, отстраненно наблюдая, как небо дугой выгнулось перед его лицом и превратилось в пузырящуюся воду.

Его легкие еще не успели наполниться водой, когда сердце, словно сжатое невидимой рукой внутри тела, трепыхнулось несколько раз и затихло. Филиб еще несколько секунд слушал тишину, потом закончилась и она.

Глава 16. Инакоживущие

432 год от подписания Хартии (сезон поздней весны)

Мейри

– Ты что, пьяна?

Тайила подняла голову и охотно подтвердила:

– Да.

– Что ты пила?

– Сидддррр. И брэнди. Чуточку.
– Тай показала, какую именно чуточку, с трудом 'поймав' на столе круглую стопку.

– Четыре храма, тебя ни на секунду нельзя оставить одну. То покупаешь книжки почти по золотому за каждую, то напиваешься вдрызг.

– Я не напилась, - Тай важно покачала головой, - меня...ик...напили.

– Кто же?

– Одна очень милая...ик...женщина...пти-...пти-чка. Синяя, то есть, рыжая. Сначала она меня угостила, потом я ее и...ик.

– Синяя птичка? Ты теперь общаешься с падшими женщинами?

– Она не падшая, - возмутилась Тай, тараща глаза, - так, немного...упавшая. Но молодая и красивая.

– Угу. О чем же ты с ней говорила?

– Как о чем?! Ик. Мы говорили про любовь. Ты знаешь, она влюблена-а-а. В юношу-клиента.

И о-о-очень страдает. А потом к ней подошел такой...бррр...неприятный тип...и она с ним ушла. А я не ушла, ик. Вот.

Мейри вздохнула и огляделась. Тай и Мейри успели за вечер наплясаться и наесться, благо в кошельке у чтицы звенело теперь гораздо приятнее. Большой деревянный склад, расчищенный на время Тан-Дана, был набит празднующими. В центре танцевали, а вдоль стен на переделанных из бочек столах подавались кушанья и выпивка. Люд здесь толпился соответствующий месту и времени - разнообразный. Счастье, что подвыпившую, разомлевшую девушку не заприметил никто более опасный, чем жаждущая компании шлюха.

– Пойдем отсюда. Мы занимаем стол, а ничего не заказываем.

– Пойдем, - покладисто согласилась Тайила.

По дороге к выходу, оценив походку подруги, Мейри поняла, что далеко они не уйдут. Она обратилась с просьбой к пробегавшей мимо девушке-подавальщице. Та удивилась, но тут же принесла глиняную баночку и кружку с водой, попросив за все три медяшки залога. От входа Мейри потащила Тайилу к набережной и, усадив девушку на парапет, высыпала половину содержимого баночки в кружку. Пока сагиня размешивала щепочкой мутноватую жидкость, Тай, выразительно хлюпая носом, смотрела вдаль.

– Дейдра такая противная, - вдруг пожаловалась она.
– Она послала меня к Синим Птичкам. Я сейчас была бы шлюхой. Такой, как эта женщина. Ее возлюбленный...клиент приходил к ней двенадцать раз, она считала, а потом разбил ей сердце - нашел другую, тоже рыжую. Вот так. Она теперь ненавидит всех мужчин. И рыжих. А я рыжая, досада, да? Я рассказала ей сказку...

– Надеюсь, не о мертвых женихах?
– Мейри с сомнением заглянула в кружку, прикидывая, хороша ли 'крепость напитка'.

– Не-е-ет. О добром охотнике, спасшем из лап твари девушку. Ее хотели погубить злые люди, а он ее спас, - Тай посмотрела на подругу с таким гордым видом, будто этой сказкой изменила судьбу несчастной девки.

– На, пей. Так кто послал тебя в Синюю Клетку?

– Дейдра, - Тайила сделала хороший глоток и тут же, кашля и плюясь, вскочила.
– Боги, что это?!

– Вода с солью. То, что тебе сейчас надо.

– Меня сейчас...- Тайила зажала рот рукой и, пошатываясь, бросилась вниз по ступенькам, ведущим на каменистую полоску речного берега.

– Что и требовалось, - невозмутимо произнесла Мейри ей в спину.
– Если будет мало, скажи, я еще наведу!

В ответ ей донесся невнятный протестующий возглас. Через четверть четверти Тай поднялась по ступенькам. Лицо ее блестело, должно быть, она умылась речной водой.

– За что ты так со мной?
– почти трезвым голосом спросила чтица.

– Для твоей и своей пользы. А ты думаешь, я позволю тебе рядом с собой рушить собственный Дом и мой заодно? Говорила же, нельзя принимать вовнутрь хмельные напитки. У тебя над головой целое облако желающих присосаться к входам, пока ты во хмелю не владеешь своим сознанием полностью, и, скажу наверняка, их надежды не напрасны.