Время жить. Пенталогия

Тарнавский Виктор Вадимович

Великий Боже, как хорошо, что у пришельцев есть продажные чиновники!

– Хорошо. Это первое, - произнес Пзуунг.
– Теперь второе. Ты сейчас расскажешь под запись, о чем вы говорили с Буонном. И особенно, о том, что Буонн знал о вашем бунте, но лишь хотел, чтобы вы его отложили.

– Но мы ни о чем таком не говорили!
– запротестовал Собеско.

– А какая тебе разница?
– ухмыльнулся Пзуунг.
– Главное, чтобы это было зафиксировано.

– Зачем это вам?
– немного удивился Собеско.
– Я ведь не являюсь гражданином Империи, и вы никак не сможете использовать

эту запись в качестве доказательства.

– Это не твоего ума дело, филит!
– рявкнул Пзуунг.
– Я приказываю, ты повинуешься, понял?!

– А если - нет?
– медленно спросил Собеско.

Он и сам осознавал, что поступает вопреки здравому смыслу и трезвому расчету. Логика подсказывала, что хорошие отношения с Пзуунгом надо сохранить любой ценой. Будущий управитель планеты, верховный представитель Империи на Филлине не просто был продажным, но сам, открыто и по собственной инициативе, предлагал свои услуги! Даже такой дилетант в вопросах разведки, как Собеско, понимал, насколько ценным может быть такой контакт, и какие блестящие возможности заключались в его разработке. Чтобы получить все это, надо было просто сдать Буонна - всего-навсего, еще одного пришельца, врага по определению, к тому же, лично приложившего руку к смерти Чирра Чолля и плену самого Собеско.

Разведка и дипломатия не терпят чистоплюйства, - уговаривал себя Собеско. Ты служишь народам Филлины, и если ради их выгоды ты должен предать одного пришельца - предай! Благая цель оправдывает средства! И вообще, какое тебе дело до разборок между пришельцами?! Ты ведь уже погубил одного из них, помнишь начальника планетной СБ?...

И все же, что-то мешало Собеско сделать этот, безусловно, необходимый, полезный и выгодный шаг. Буонн был врагом, но врагом честным. Он искренне пытался понять филитов и найти устраивающий всех выход, чтобы сохранить мир. Он многим рисковал ради мира и взаимопонимания, и предать его, помочь Пзуунгу добиться его отстранения, а то и ареста было... неправильно.

Предавая кого-то другого, пусть и в мелочах, ты предаешь, прежде всего, самого себя. И, успокаивая свою совесть, помогая ей переступить через неблаговидный поступок, оправдывая его - о, а здесь не будет недостатка в оправданиях!
– ты необратимо меняешься. За первым предательством обязательно последует второе, третье, а дальше ты и сам перестанешь понимать разницу между неблаговидными и правильными поступками. Вернее, "правильный" станет для тебя синонимом слова "выгодный"...

Буонну можно было доверять, а Пзуунгу - нет. Тот, кто продает и предает своих, с еще большей легкостью предаст и чужих. Продажный мерзавец в кресле верховного правителя чрезвычайно опасен, хотя бы потому, что аппетиты его будут расти, а в любом решении он будет искать только свою выгоду. И что будет, если вдруг перед лицом управителя столкнутся интересы, скажем, Граниды и Горданы? Не станет ли он организовывать своеобразный аукцион?... Или это именно то, чего он и добивается?...

– Достойнейший, я готов передать ваше первое предложение своему руководству и обеспечить его строгую конфиденциальность, - тихо сказал Собеско.
– Но от вашего второго предложения я должен отказаться. Я не имею права признавать того, чего никогда не было. Официально заявляю, что мы

не планируем никакого восстания сразу после церемонии принятия Филлины под Высокую Руку.

– Да хоть бы готовили!
– громыхнул Пзуунг.
– Главное, чтобы после, а не до! Не перечь мне, филит! Я могу ведь использовать и другого связного!

– Используйте!
– Собеско вдохнул воздух, словно готовясь нырнуть с головой в омут.
– Но ничего под запись я говорить не буду!

– Ах, не будешь?!
– вопреки ожиданиям Пзуунг не стал рычать и гневаться. Вместо этого он вынул из кармана коммуникатор и, отключив переводчик, отдал короткий приказ.
– Я научу тебя быть послушным, филит, - сказал он негромко, но с очевидной угрозой.

Дверь в кабинет распахнулась. Собеско напрягся - он ждал нападения. Но вместо этого на пороге появился один-единственный охранник. Он вел перед собой девушку-филитку в коротком черном платье, заломив ей руку за спину и наклонив ее вперед. Девушка с усилием подняла голову, и Собеско почувствовал, что его сердце пропустило такт, а потом бешено заколотилось в груди. Пленницей была Рита Рэстан!

– Кажется, это твоя женщина, - услышал Собеско будто откуда-то издалека сухой голос переводчика.
– Если ты выполнишь все, что требуется, она не пострадает. Взгляни на нее, филит, хорошенько взгляни. Сейчас ее уведут обратно, а ты будешь говорить. Если мне понравится то, что ты скажешь, вас выпустят. Если нет, ты посмотришь, что с ней будут делать. Это будет очень интересно и познавательно. У моих людей так давно не было женщин, что они согласятся даже на филитку. Это, конечно, извращение, но, по крайней мере, лучше, чем скотоложство с кронтками...

– Вы не имеете права это делать!
– выкрикнула Рита.
– Я сотрудница Министерства обороны Горданы, у меня дипломатический иммунитет второго класса! По закону...

– Помолчи, филитка!
– оборвал ее Пзуннг.
– О каких еще законах ты бормочешь? Закон здесь - это я! Лучше посоветуй своему мужчине, чтобы был посговорчивее.

– Кен, ты сможешь его вырубить?
– спросила вдруг Рита по-гранидски, с сильным акцентом, но вполне правильно.
– Я беру на себя конвоира.

– Смогу, - Собеско мгновенно собрался.

– Тогда на счет три! Раз...

– Эй, о чем это вы...
– недовольно начал Пзуунг, но не успел.

Собеско ухватился за крышку стола и, крякнув, опрокинул его прямо на пришельца. Пзуунг инстинктивно качнулся назад и... потеряв равновесие, рухнул на спину вместе с креслом. Собеско мгновенно развернулся в прыжке, но там его помощь уже не требовалось. Охранник валялся на полу, а Рита, наступив ему коленом на горло, вынимала из кобуры его игломет.

– Держи!
– швырнула она оружие Собеско.

Подхватив игломет, Собеско метнулся обратно. Пзуунг был оглушен, но не потерял сознания. Он ворочался, пытаясь сбросить с себя стол и встать, но направленный ему прямо в лицо ствол заставил его замереть.

– Спокойно, спокойно, - произнес Собеско, больше обращаясь, наверное, к себе, чем к Пзуунгу.

Ему казалось, что грохот двойного падения тут же привлечет внимание других пришельцев, и в кабинет вот-вот ворвутся охранники, но проходили секунды, а вокруг было по-прежнему тихо.