Время жить
Шрифт:
Судя по ее разгоряченному лицу, неровному, сбивающемуся дыханию и торопливостью, с которой она расстегивала пуговицы моей рубашки, Дорис согласна была заняться сексом прямо здесь, в холле, на полированной крышке столика для газет, но меня такое положение дел категорически не устраивало. И горячность девушки, казалось, совсем потерявшей голову, слегка пугала.
Мне самому было очень приятно происходящее, я с удовольствием целовал и ласкал изящное женское тело, и сердце билось учащенно, и член, стоявший довольно твердо, красноречиво говорил о том, что я действительно
Мне было… хорошо. Но я не терял голову.
Впрочем, я не припомню ни одного раза из всего своего немногочисленного опыта, когда я от секса сходил бы с ума. Как бы мне ни было хорошо, я никогда, ни разу еще не отключался от окружающего мира.
Меня накрывало только в момент оргазма - да и то, не настолько, чтобы кричать.
И то лишь, если я полностью сосредотачивался на своих ощущениях.
Вот и сейчас, уже чувствуя, что скоро конец, я задвигался быстрее, мир на секунду сосредоточился в одной крохотной точке, сжался - и взорвался фейерверком.
Короткий, едва слышный стон - и я скатился с Дорис.
Откинулся на подушки, довольный больше не результатом процесса, а чудеснейшим выводом, вновь наполнившим жизнь радостью - я нормальный. А мысли о Малфое - самый что ни на есть настоящий пьяный бред.
Я притянул к себе девушку, поцеловал ее и направился в душ, чувствуя, что с плеч будто бы упал огромный камень, не дававший покоя мне целые сутки.
Глава 9.
То ли я переборщил с зельем, то ли в комнате было слишком душно, то ли неудовлетворенное желание, накатившее вчера вечером, стало всему виной, но воскресное утро, несмотря на чудеснейшую погоду и отсутствие срочных дел, показалось мне на редкость омерзительным.
Все валилось из рук. Я поскользнулся в ванной, чуть не разбив себе голову, уронил чернильницу на практически дописанное письмо, и потом еще так наорал на Виллу, что та куда-то исчезла, вернулась с увесистым топором и серьезно предлагала отрубить ей голову.
Едва сладив с ополоумевшей домовихой, я пригрозил освободить ее, если она еще раз решит, что может сводить меня с ума подобными просьбами, и ушел из дома, опасаясь, что еще немного - и, моими стараниями, он просто взлетит на воздух.
Мне нужно было успокоиться и прийти в себя, причем как можно быстрее. В обед у меня была назначена важная встреча, от которой я ждал очень многого, и являться на нее в растрепанных чувствах было бы, по меньшей мере, неразумно.
Слоняться без дела по улицам не особенно хотелось, в Косом переулке сейчас, надо думать, настоящее столпотворение, куча галдящих детей и их родителей, так что, немного поразмыслив, я решил отправиться в поместье.
Я не был там уже почти три недели, и, хотя был уверен, что ремонт идет как по маслу, а ценным артефактам и собраниям редкостей ничего не угрожает, немного контроля бы не помешало.
Добравшись до общественного камина, я нырнул в него, и уже через несколько секунд
Эта комната, врезавшаяся в память собраниями, которые тут любил проводить Волдеморт, казалась разительно изменившейся - хотя, на самом деле, просто стала светлее.
Стены, раньше темно-фиолетовые, почти черные, были теперь обтянуты бледно-серым шелком, по которому змеились серебристые узоры. Мебель осталась той же, разве что массивный стол, принадлежавший еще моему прапрадеду, я без сожаления выкинул в первые дни после возвращения из Хогвартса. Теперь его место занимал другой, тоже старинный, темного дерева, но не навевающий тяжелых воспоминаний.
Ремонт в основном касался только тех комнат, которые запятнал своим присутствием Волдеморт. Поместье, благодаря отличным поддерживающим заклинаниям, оплетающим весь особняк от фундамента до громоотводов, не разрушалось со временем, и единственной целью, с которой я все это затеял, было избавление от неприятных мыслей.
Я осмотрел столовую, остался доволен работой лучших эльфов, которых только могла предоставить крупнейшая строительная корпорация магической Британии, и вышел в холл. Бесчисленные портреты предков, их братьев, жен, сестер и дочерей, увешивающие стены, прекратили едва слышное бормотание, и я почувствовал себя неуютно под пристальным взором десятков пар глаз.
Раньше, будучи еще ребенком, я с гордостью шествовал через огромный вестибюль, провожаемый взглядами благородных предков, но сейчас мне захотелось спрятаться. Какого боггарта все эти портреты висят здесь, а не вынесены в какую-нибудь отдельную галерею? И смотрят… словно с немым укором.
Портреты двадцати поколений Малфоев - и это только выросших здесь, в Британии. В родовом замке, во Франции, построенном еще до основания Хогвартса, до того, как Арманд Малфой присоединился к Вильгельму Завоевателю и вторгся в Британию, - их еще больше.
Я пробежал через холл чуть ли не рысью, влетел в гостиную, закрыл за собой дверь и только там смог расслабиться.
Осознание того, что я пока что - последний из великого рода, древностью с которым могут поспорить только Блэки, да еще лишь несколько семей, - давит на плечи. Пригибает к земле, хотя раньше, еще в школьные годы, заставляло гордо расправить спину и вздернуть нос.
Но раньше я не понимал всей ответственности, которую возлагает на меня это звание. И раньше рядом были отец с матерью.
Люциус - обучал и наставлял, ругал за неудачи, сдержанно хвалил за ловкие ходы и прикрывал спину.
Нарцисса - посылала сладости, потакала всем прихотям и успокаивала одним своим присутствием.
Глядя на великолепную пару, блистающую на всех светских раутах, мне хотелось походить на них обоих, я ни на секунду не забывал, кто я есть и какое меня ждет будущее.
Теперь мне тоже приходилось каждую минуту думать о том, что я Малфой, но уже совсем в другом ключе. Вспоминать о своем происхождении не для того, чтобы поставить кого-нибудь на место или добиться каких-нибудь привилегий - а чтобы соответствовать ожиданиям.