Время зимы
Шрифт:
Он вполголоса, бегло, пересказал тутмосийскому жрецу слова торговца. Рот Банру скорчился судорогой презрения, едва Арэн закончил.
— Может так статься, что тот клинок… — Чуть не сказав «у Раша», дасириец прервался — Что кинжал тот просто похож на кинжал братьев Послесвета?
— Может статься все, что угодно богам, — смягчился Банру. Морщины ушли с его лба, глаза заблестели теплом. — Мы ведь в самом деле не видели кинжал. Прости, друг мой, что нагнал тревожные думы, — жрец приложил ладонь к груди, покорно склонив голову, едва не свалившись с коня.
Арэн
— Господин Шаам, я бы желал говорить с вами, если вы найдете несколько минут внимания для простого торговца, — таремец нагнал их со жрецом.
Банру отдал все положенные приличия, назвав свое имя и пожелав купцу удачи и лика Леди звонкой монеты, и придержал коня, чтоб оторваться.
— Злая судьба распорядилась так, что мой охранник оказался бесполезен. Ни глаз, ни отваги. — Он качал головой постоянно, будто шея его не держалась хребта. — А после того ужасного нападения, мне страшно помыслить, что станет со мной, если такое повториться. Я всего лишь купец, меня уверили, что южные территории Артума безопасны. Я никак не мог угадать иного. У моей семьи есть личная охрана, вымуштрованная сотня голов! Знай я, как обернется — разве стал бы ехать налегке? До моих земель рукой подать, сразу за Длинным лесом, через реку и вот они — земли Маршей.
— Хотите нанять охрану? — Арэн оборвал его затянувшийся монолог.
— Мы верно поняли друг друга, — согласился Дюран. — Охрана и сопроводители до моих земель. Я не поскуплюсь благодарностью.
В последнем Арэн сомневался. Стоит купцу почуять, что больше в охране нет нужды, он начнет юлить и находить лазейки, чтоб остаться при своих монетах. Дасириец ничего не имел против купцов и торговцев, он уважал тех из них, кто оказывался достоин уважения. От того, что ехал рядом, несло розовой водой и пудрой, но никак не честью.
— Мы не местные, почтенный, — сухой вежливостью отозвался Арэн. — И я не нанимаюсь в охрану к купцам.
— О, я понимаю… — Коротышка потянулся за мошной, долго копался за пазухой, Арэн мог спорить, что расслышал звон монет задолго до того, как Дюран достал кожаный кошель. «Самый меньший выбрал, небось», — дасириец хранил каменное лицо.
— Мы можем обсудить цену, которая заставит почтенного господина изменить решение, — поросячьи глазки расплылись хитрыми щелками.
— Сомневаюсь, уважаемый.
— Могу ли я рассчитывать хоть на ваше сопровождение в обратном пути? — Тон Дюрана мигом стал холодным, сдержанным, патока перестала течь с его языка. Чему дасириец был несказанно рад.
— Я не знаю, что будет с закатом. Как могу что-то обещать?
— Тем не менее, — Марш сунул мошну обратно. Следующие его слова звучали с вызовом. — Я намерен держаться вас, господин Шаам. Тут то вы не можете мне воспрепятствовать. Он натянул поводья, лошадь заржала, закусив удила, и остановилась.
Дорога шла дальше. Арэн пришпорил коня, нагнав сани, на которых сидела Мудрая. Она раскуривала трубку, запах табака горчил пряностями.
Завидев дасирийца, старая женщина поманила его, заставляя Арэна склониться к ней.
— У меня было видение, — шепнула она. — Заснеженные холмы, и птенец над ними. Файари жива.
— А мой друг? — Арэн не мог радоваться раньше, чем узнал бы, что стало с обоими.
— Я видела лишь холмы и птицу в белом оперенье. Большего мне не ведомо.
Дасириец тряхнул головой, причесал топорщившиеся соломой волосы пятерней. Отчаяние и надежда боролись в его душе и отчаяние, в этот раз, уступило. Арэн поблагодарил Мудрую, она отмахнулась и выпустила порцию дыма, глядя белесым взглядом будто сквозь воина. Обоз приближался к горам.
Когда колонна начала замедляться, Арэн пришпорил коня и нагнал эрла. Подъезжая ближе, он сразу почувствовал теплый воздух с запахом серы, пахнувший в лицо. Обычно послушный мерин мотнул головой, заплясал ногами и нехотя пошел вперед.
Чем жарче становилось, тем больше росла темное ущелье, густо поросшее лозами дикого винограда и странными наростами, что росли, казалось, прямо на камне. Лишь подъехав совсем близко, Арэн увидел небольшие островки земли в кусках породы. Ущелье терялось между двумя стенами нависших гор. Высоко над ними, неясными темными вальяжно набирала круги пара птиц.
— Приехали. — Варай, который остался при своем мнении, что разумнее всего было бы остаться и оборонять деревню, спрыгнул с коня. Он уже успел снять накидку, меховые рукавицы и овчинный жилет. Воины, что коротали путь с ним, сделали так же. Он кликнул одного из всадников и велел ему проехать до конца обоза, поторопить остальных подтягиваться.
— Кони волнуются, — сказал один из охотников, которые разведывали дорогу перед обозом. — Не знаю, пойдут ли. Как бы толчеи не вышло.
В унисон его словам раздалось испуганное громкое ржание сразу нескольких лошадей. Даже мерин Арэна продолжал упрямиться.
— Отчего так жарко? — Дасириец, держа коня под уздцы, покосился на расщелину.
— Сказано же — в горах полно огненных рудников. — Эрл скинул меховые поножи и налегке, вооружившись мечом и верными воинами, двинулся прямо в разящий жаром разлом.
— Погодите! — Окрикнул их Арэн. Он тоже быстро избавился от меховых одежд, сразу почувствовав свободу в движениях. — Нельзя оставлять людей одних. Будет лучше, если эрл останется. Варай посмотрел на него так, будто Арэн обвинил его в трусости.
— Я не стану прятаться за бабские юбки! — Звучно сказал он, и эхо прокатилось по горам.
Откуда-то сверху, посыпались мелкие камешки, встревоженно зашуршала бурая листва винограда.
— Не стоит кричать в горах, — Арэн повесил за спину щит, взял оба меча. — Если здесь и вправду что-то есть, живыми могут выйти не все. А людям нужен эрл. Я пойду.
— Его слова разумны, Варай, а ты глуп и горяч, — поддержал дасирийца голос Мудрой.
Она приехала с одним из воинов, следом за Банру и Миэ. Воин-северянин снял старую женщину со спины лошади, делая это со всем почтением, на которое был способен.