Всадник без головы (худ. Н. Качергин)
Шрифт:
— А твой хозяин? Он дома, не так ли?
— О нет, нет! Его сейчас нет. Хозяин сейчас далеко от дома. Он уехал четверть часа назад. Его нет сейчас дома. Он уехал в прерию, где дикие лошади. Туда, где была охота месяц назад.
— В прерию, где дикие лошади? Зачем же он поехал туда? Кто же поехал с ним?
— О-о! С ним мистер Кольхаун и много другого народу. О-о! Там их много. Это Плуто вам правду говорит.
— Ну, а ваш молодой мистер Генри — он, наверно, тоже поехал с ними?
— О мистер Стумп, в этом как раз наше горе. Мастер Генри уехал тоже. И он никогда уже не вернется обратно. Его лошадь прибежала домой, она вся
— Умер? Ты правду говоришь, негр?
— О! Это сама правда, мистер Стумп. Мне тяжело говорить это… Они все поехали искать его труп.
— Ну, забери это на кухню. Здесь индюк и дикие куры. Мне можно увидеть мисс Луизу?
— Я здесь, мистер Стумп. Входите! — ответил серебристый голосок, хорошо знакомый охотнику, только на этот раз звучавший так грустно, что Зеб Стумп с трудом узнал его. — Увы! Все, что Плуто вам сказал, — все это правда. Мой брат пропал. Его никто не видел с позавчерашнего вечера. Его лошадь вернулась домой с кровавыми пятнами на седле. О Зеб, об этом даже страшно подумать!
— Да, это тяжелые новости. Он куда-то уехал, а его лошадь вернулась одна. Я не хочу причинить вам лишнюю боль, мисс Луиза, но, может быть, и я могу помочь, а для этого мне надо знать подробности.
Луиза рассказала Зебу все, что знала. Только то, что произошло в саду и что предшествовало этому, она скрыла от него. Она сослалась на рассказ Обердофера в подтверждение того, что Генри, наверно, поехал за мустангером.
Зеб Стумп был глубоко взволнован ее рассказом. А когда Луиза сказала ему о том, что Мориса считают убийцей ее брата, он был возмущен до крайности.
— Это ложь! — кричал охотник. — Клевета! Только грязные скоты могли это придумать! Это совершенно невероятно, Мустангер не из тех, кто мог бы пойти на такое дело. Никогда я этому не поверю! И зачем ему это? Если бы между ними были плохие отношения, но ведь это не так! Я знаю, как Морис-мустангер относился к вашему брату: он сам мне об этом говорил. Правда, он ненавидел вашего двоюродного брата Кассия. Но я бы хотел знать, кто его не ненавидит? Простите меня, что я так говорю вам. Если бы между вашим братом и мустангером произошла ссора, раздор, то…
— Нет, нет! — закричала креолка, забыв обо всем в порыве своего горя. — Между братом и мистером Джеральдом все было улажено. Генри мне так сказал, а Морис…
Взгляд собеседника заставил ее замолчать. Закрыв лицо руками, она разразилась рыданиями.
— Значит, между ними что-то было, — пробормотал Зеб. — Вы сказали, мисс Луиза, что была ссора между вашим братом и…
— Мой дорогой, дорогой Зеб! — воскликнула она, отнимая руки от лица и смотря прямо в глаза растерявшемуся охотнику. — Обещайте мне, что вы никому, никому не скажете! Обещайте мне как друг, как честный и порядочный человек. Вы обещаете, правда?
Охотник в знак клятвенного обещания поднял свою огромную руку и затем выразительно ударил себя по груди.
Через пять минут он был уже посвящен в тайну, какую обычно женщины не любят выдавать. Они доверяют такие тайны лишь тому, кто действительно заслуживает полного доверия.
Зеб Стумп удивился признанию меньше, чем этого можно было ожидать.
— Что же тут такого, мисс Луиза! — пробормотал он сочувственно. — Зеб Стумп не видит в этом ничего такого, чего можно было бы стыдиться. Женщины всегда остаются женщинами — и в прерии так же, как и везде на свете. И если кто-нибудь станет
— Увы, найдены и другие улики. Вчера целый день продолжались розыски. Долго ехали по следам и нашли что-то, о чем не хотели рассказать. Мне показалось, что отцу не хотелось этого говорить мне, а других я боялась спросить. Они снова поехали сегодня, незадолго до того, как я увидела вас на дороге.
— Но мустангер? Что же он говорит в свое оправдание?
— О, я думала, что вы знаете! Ведь его тоже не могут найти. Может быть, и он погиб от той же руки, которая убила брата!
— Вы говорите, что они ездили по следам? Что же, они нашли его след? Если он только жив, то он на Аламо. Почему они не поехали туда? А, понимаю! Наверно, никто не знает как следует, где это находится. И если только их вел этот молокосос Спенглер, то, конечно, на меловой прерии им ничего не удалось проследить. Значит, они опять туда же поехали?
— Потому-то мне и хотелось вас видеть. С отцом сейчас поехало много всякого народу. Среди них были и регуляторы. Когда они отъезжали, я слышала разговоры о линчевании [45] .Некоторые из них клялись отомстить. Подумайте только, Зеб: что, если они найдут его и Морис не сможет убедительно доказать свою невиновность!. Ведь эти люди в порыве необузданной злобы, да еще имея такого помощника, как Кассий Кольхаун, — вы представляете, что они могут с ним сделать?! Дорогой Зеб, ради меня, ради него, ради нашей дружбы поезжайте туда, поскорее поезжайте! Необходимо опередить их и предупредить Мориса. Ваша лошадь не из быстроногих. Возьмите мою, возьмите любую, какую захотите, из нашей конюшни! Торопитесь…
45
Линчевание, или суд Линча, — расправа самосудом.
— Вы правы, — прервал ее охотник, собираясь уходить. — Конечно, это может кончиться плохо для молодого мустангера. Я сделаю все, чтобы помочь ему. Не беспокойтесь, мисс Луиза. Я успею доехать на своей старушке. Она прекрасно знает эту дорогу. Мы живо доберемся. А на вашей крапчатой мне что-то не очень хочется ехать. Да, кроме того, моя стоит оседланная… Ну, прощайте же. Не горюйте — может быть, с вашим братишкой ничего плохого и не случилось. А что Морис-мустангер чист, как младенец, это для меня ясно, совершенно ясно.
Глава XLVII
ПЕРЕХВАЧЕННОЕ ПИСЬМО
Обуреваемые паническим страхом, Эль-Койот и трое его товарищей бросились к своим лошадям и быстро вскочили в седла. Они и не думали возвращаться к хижине мустангера. Наоборот, единственное, что у них было на уме, — это как можно дальше отъехать от уединенного жилища.
В том, что это был «дон Морисио», никто не сомневался. Все трое знали его, Диаз — лучше других, но каждый из них — достаточно хорошо, чтобы убедиться, что всадником без головы был не кто иной, как ирландец.