Всадник Ветра
Шрифт:
Вот, кстати, о времени. Оно, похоже, истекала: парень внутри свернутого пространства заметил мои старания: поднял голову и проводил взглядом. Марина же не обращала на меня ни малейшего внимания: то ли была занята своим горем (или физической болью?), то ли для нее стенки «четвертого измерения» не просвечивали.
Так, ну ясно, теперь окончательно ясно, кто автор этой свертки — и что он удерживает Марину в ней силой. Хотя другие варианты и прежде были маловероятны. Еще один юный гений, блин! Откуда он тут взялся?!
Так, если это долбанное четвертое
Мою следующую попытку трудно объяснить чистой логикой — хотя и случайным тыком тоже. Скорее, сработала смесь интуиции, вовремя подбросившей воспоминание о работе врачебных стетоскопов, с еще более смутными догадками о природе магии. Короче, я выпустил воздушный щуп, но связал его не с пальцем, как следовало бы для создания воздушного когтя, — а с ухом. И отправил второй конец в сторону двух фигур, пытаясь нащупать границу этого рукотворного пространства.
У меня получилось! Щуп коснулся некой плотной оболочки, после чего я услышал голос — глухо, как за стеной, но все-таки вполне четко.
— … тварь бесполезная, нюня малохольная, — с ленивыми интонациями говорил подростковый мальчишеский голос. Точно не Свистопляс, у того голос еще совсем детский, звонкий, а тут уже басок слышен. — Даже сдохнуть самой совести не хватает! Так долго с тобой вожусь, что аж еще кто-то приперся! Крутится, вертится, вынюхивает… — Марина вскинула голову, кажется, удивилась. — Али по твою душу? Давай-ка послушаем, что скажет гость незваный!
Тут Марина и незнакомый парень возникли прямо передо мной. Странный, дезориентирующий момент: только что я «видел» их только эхолокацией, и вот уже просто глазами! Я даже пошатнулся.
Марина ахнула, попыталась вскочить и закричала:
— Кирилл, это модератор Проклятья, беги!
В следующую секунду солнечный зимний день пропал: вокруг разлилось сплошное белое пространство, без стен и потолка, непонятно как освещенное. И находились в нем только мы трое: Марина, я и Маринин обидчик.
Только теперь я его как следует рассмотрел. Выглядел он как мальчишка… нет, пожалуй, подросток, хотя точный возраст ускользал. Скажешь «двенадцать» — поверю, скажешь «пятнадцать» — тоже поверю, но уже с натяжкой. Одет был стандартно для детей-волшебников, то есть очень причудливо: в красную бархатную шубу до середины бедра с оттороченными черно-бурой лисой воротником и рукавами, а также в черный стилизованный кафтан, брюки и высокие, до колен, черно-алые сапожки. Огневик, значит, у них какая-то нездоровая тяга к черно-красным тонам. Черноволосый, стрижка стильная, в одном ухе — серьга с красным камнем, в другом тоже какая-то хитрая серьга, которая держится на крае уха, с цепочками. Кольца на пальцах. Вот такого я на мальчиках-волшебниках обычно не видел, даже на огневиках.
Модератор Проклятья, значит. Блин. Нет, ну логично, в принципе. Любую полностью автоматическую систему можно взломать и эксплуатировать. Авторы Проклятья, явно очень опытные маги, отлично понимающие человеческую
— Ну все… — устало всхлипнула Марина. — Не успел.
Я шагнул вперед, становясь между Мариной и модератором. Тот неприятно улыбнулся, показал на меня древком своей косы и сказал:
— Ага, вижу всю твою подноготную. Всадник Ветра, значит. И трех месяцев не прошло, как обратился к Благословению, а уже убил… О-о-о, четырех чудовищ! Любо, любо!
«Атаман нашелся, тоже мне», — неприязненно подумал я, усилием воли загоняя обратно в подсознание голос Николая Расторгуева.
Чувак говорил… Странно. Вроде как с уклоном в старину, но без акцента. Дети-волшебники, даже и много пожившие, обычно звучат неотличимо от современников. При этом модная стрижка, сложная серьга и малое число архаизмов в речи показывали, что он не в каком-то схроне триста лет пролежал, а вполне себе бродил среди людей. Выделывается, что ли? Или не считает нужным менять свой лексикон?
— Приличные люди представляются первыми, — бросил ему я. — Как я должен тебя называть?
Парень хмыкнул.
— Благословением наречен я Кесарь, по заслугам и завоеванию я — Тень мага. А называй меня «господин», раб.
— Я тебе не раб.
— Ты раб Благословения. Я же поставлен им надзирать за такими, как ты и она.
— Да? Поставлен за заслуги, значит? И за какие?
— Не тебе с меня отчет брать, — модератор сказал это скучающим тоном. Не так, словно никаких заслуг у него на самом деле не было, а так, будто он и в правда считал меня недостойным.
Неожиданно Марина затараторила, явно пытаясь впихнуть как можно больше информации в как можно меньший промежуток времени:
— Кир, он мне хвастался, что они раньше были дети-волшебники, которые убивали много чудовищ, соблюдали все правила, и вот их за это…
— Неужто забыл я тебе уста запечатать? — перебил ее Кесарь. — Молчи обо всем, что от меня слышала.
Марина сдавленно охнула, замычала, будто прикусила язык. Оглянувшись на секунду, я увидел, что она держится руками за рот и смотрит на меня отчаянными глазами.
Я снова развернулся к Тени мага. Нет, буду звать его просто Тенью — мерзкий тип. Впрочем, я пока не был уверен, чего он хочет. Интуиция подсказывала, что ничего хорошего. Но… Не убил ведь сразу ни Марину, ни меня. Беседует. Поглядим, может, удастся его еще на информацию размотать?
— Ты на нее новый гиас наложил?
— Власть имею, говорил же, — он пожал плечами. — И ты тоже никому не скажешь о Тенях.
Блин, опять же, логично. Раз об этих Тенях — а он вряд ли один такой, да и Марина говорила во множественном числе — даже слухов не ходит среди детей-волшебников, значит, они как-то очень качественно скрывают свое существование. А модерские права, стало быть, включают и наложение гиасов. Интересно, что еще?