Всадник Ветра

Плотников Сергей Александрович

Я не видел, переглянулись ли девчонки между собой, но Рина заговорила как будто от всех:

— Ну раз так, делать нечего. Полетим к твоей маме без тебя!

— Что? — я аж офигел.

— А что такого? Ты же к ней тоже не успеешь, я правильно понимаю? Или все-таки вечером планируешь?

— Не успею, но… — я хотел сказать, что маме я ничего формально не обещал (сказать по правде, я ее вообще последний раз видел в больнице сразу после теракта — и кто я после этого? Не просто уже дятел, уже свинтус натуральный!), но Левкиппа меня перебила.

— Тогда тем более нам стоит ее навестить!

Если она нас в дом не пригласит, ну ладно, полетим обратно. Хотя бы подарок отдадим. Зря, что ли, мы его готовили?

Ага, то есть подарок они все-таки сделали сами, а не в магазине забрали. Без меня вчера девчонки никуда не ходили, а сегодня, если они и брали что-то в магазинах Лиманиона, пока я беседовал с Аркадием, это что-то уместилось у них в карманах.

— Заодно и твою вешалку подарим, — добавила Ксантиппа.

— Я ведь не успел ее сделать!

— За ночь доделаешь, — сказала Рина приказным тоном.

— А спать когда?

— Я помогу, — вызвалась Ксюша. — Я могу дорезать по твоему трафарету.

— А я отполирую, — добавила Лана. — И быстросохнущим лаком… До следующего полудня точно высохнет.

— А мы с Саней и Риной доделаем наш собственный подарок, — поддержала Лёвка. — И все отлично успеем.

То есть он у них все-таки не доделан? Они что, цифровую открытку маме склепать решили? Какую-нибудь эксклюзивную, с фотками из блога… Ну ладно, не мое дело.

* * *

Так и вышло, что на следующее утро я впервые за много дней вылетел из нашего замка — интересно, как быстро я начал считать его хотя бы немного своим — в гордом одиночестве. Девчонки еще досыпали после того, как целую ночь за меня доделывали вешалку, вырезали печенье и мастерили еще какие-то лакомства, которые прилично взять с собой в гости (от тортика они в итоге отказались).

Вешалка, кстати, вышла хоть куда, я даже не ожидал. Изначально вместе с ней я хотел сделать подарки и девчонкам — вырезать для каждой по деревянной лошадке. Плоской: я не настолько хороший резчик, чтобы замахнуться на объемную скульптуру. Точнее, в прошлой жизни я такое умел, но в этой руки ничего не помнили. В итоге я сделал только одну фигурку, все-таки объемную, но не лошадиную, а куда попроще, без анатомии — в виде самолетика: мне пришло в голову, что являться к Марине с пустыми руками на праздник как-то совсем зашквар. И так я ее от любимых родителей оттаскиваю.

Новый коммуникатор мне вчера выдали: я нашел его в кармане той же нелепой куртки. Да-да, мне пришлось надеть ее снова, потому что Клавдия Рашидовна снова вывела меня из госпиталя под видом малыша Вадика. За ручку! Ладно, это была наименьшая из моих проблем в тот день…

Вместе с коммуникатором лежала записка следующего содержания: «Сумарокова Марина Вениаминовна», далее адрес в Каликии и телефон. На обороте листа было написано «Командор» и тоже адрес и телефон. Все почерком Аркадия. Быстро! Это, получается, он успел справиться насчет нее, пока я ждал медсестру возле лифта.

Ну вот, я решил не извращаться и не лететь в Каликию напрямую, а поехать на поезде. Мне повезло: недалеко от того места, где Ихос впадает во Вьосу,

как раз находилась железнодорожная станция. Электрички на этой ветке ходили не так часто, как на большой линии, соединяющей два ближайших Атомограда, Каликию и Иркоран дальше на юго-востоке, но все-таки ходили. Поэтому мне и надо было вылететь рано утром, чтобы успеть на семичасовую, а то следующая будет только в обед.

На расчищенной от снега платформе я подошел к кассе и впервые попросил билет от имени ребенка-волшебника.

Кассирша уставилась на меня во все глаза, но проверять не стала: она видела, как я подлетал. На платформе утром выходного дня никого не было, молодой женщине явно хотелось поболтать.

— Вы можете и без билета зайти, — сообщила она, выдавая мне бумажный квадратик. — Просто перелетите через турникет, да и все. Контролеры вас проигнорируют.

— Спасибо, — сказал я, — не хотел подавать дурной пример.

— Правда? Тогда не могли бы вы в поезде поставить ваше копье в стойку для лыж? А то сотрудники поезда иногда нервничают.

К тому, что глефу называют копьем, я привык давно, так что только кивнул кассирше. Когда мы в прошлый раз ехали с Мариной в электричке, стойки для лыж я не видел — но поезд был старый, и зима только начиналась. Я знал, что в старых поездах зимой устанавливают временные стойки в начале каждого вагона либо через вагон. В новых вроде бы есть сразу вешалки для лыж и велосипедов в тамбурах, но я никогда не приглядывался.

В этот раз поезд подошел новый, вырвиглазно неоново зелено-голубой. Ну, хоть не желто-розовый, и на том спасибо. Стойка для лыж и правда оказалась в тамбуре, глефа смотрелась на ней слегка сюрреалистично. Мне немного не по себе было оставлять ее вот так: рефлексы из прежнего мира говорили, что лезвие холодного оружия в поезде нужно закрыть чехлом, рефлексы из нового — что будет толкучка, и кто-нибудь может Всадника Ветра случайно потрогать или даже уронить. Но я усилием воли напомнил себе об орденских правилах приличия в отношении детей-волшебников и предметов-компаньонов. Моя красавица-глефа выглядела явным предметом-компаньоном, так что можно было не волноваться: никто не тронет.

Заняв место у окна, я приготовился додремать недодреманное. Но сон не шел. Сначала я думал о Марине, о том, как помягче поговорить с ней, чтобы случайно не спровоцировать гиас ни у себя, ни у нее. Потом стал прикидывать, где буду встречать этот Новый год — в дороге, в Лиманионе, или, может быть, все-таки успею к маме (в том случае, если Марина согласится отправиться в Лиманион без меня или если Аркадий решит поговорить с ней по видеосвязи). Но мысли мои все равно возвращались к бессердечному магу.

Сперва я против воли начинал думать о всяких обрывках медицинских знаний из моего прошлого мира: об органах, напечатанных на 3д-принтерах, о пересадках органов свиньи и тому подобном. Сейчас эта информация уже никак и никому не могла помочь: как я понял со слов Аркадия, счет по-любому шел на дни. Кроме того, я понятия не имел, что там за экспериментальный имплант подготовили медики — может быть, как раз биологический, выращенный из его собственных тканей? Было бы неплохо. Что Аркадий говорил о нем?..