Всадники бури

Романо Мартин

— Здравствуй, Серидэя!

В этот момент перед ними возникла рабыня, та самая, что провела Дарейну сюда. В руках она держала небольшой поднос с двумя высокими серебряными чашами.

— Попробуй моего вина, — с необычной для себя любезностью произнесла Серидэя, поднимая с подноса одну из чаш и подавая ее гостье, другую же — оставила себе.

Дарейна взяла предложенную ей чашу, но отпить из нее не спешила, вернее, не решалась. Заметив сомнение своей гостьи, Серидэя обратилась к ней:

— Ну, что же ты?! Неужели вообразила, будто я хочу отравить тебя? — в ее голосе слышались укоризненно-насмешливые

нотки.

Дарейна ничего не ответила, однако в ее серых глазах промелькнуло какое-то смущенное недоверие.

— Зачем мне желать тебе зла?! — вкрадчивым голосом продолжала Серидэя. При этом она испытующе глядела на молодую ведьму, точно пытаясь гипнотизировать ее своим неотступным смеющимся взглядом. — Пей же, прошу тебя! — и сама, приблизив к губам чашу, сделала глоток. Затем удовлетворенно улыбнулась и произнесла: — Вряд ли тебе доводилось пробовать вино, подобное этому.

Наконец Дарейна как будто бы решилась уступить.

Она поднесла чашу к лицу. Но не успела прильнуть к серебряной стенке губами, как вдруг рука ее дрогнула, и… чаша со звоном упала на пол. Пролившееся вино обрызгало Дарейне платье.

Серидэя рассмеялась.

— Какая же ты неловкая! — с подчеркнутой раздраженностью в голосе произнесла она. — Да, к тому же, до нелепости трусливая! — Из ее горла вырвался злорадный смешок. — Я могла бы послать за еще одной чашей, но уверена, ее постигнет та же участь, — с гневной насмешкой добавила она.

Дарейна издала какой-то неясный продолжительный звук.

Взгляд Серидэи метнулся вниз, к уроненной Дарейной чаше, и только успел коснуться ее, как в том месте вспыхнуло пламя. Оно скоро потухло, вернее даже не потухло, а в одно мгновение вдруг исчезло, так, будто его и не было вовсе. А вместе с ним бесследно исчезла и чаша, и пролитое вино. Разве что платье Дарейны по-прежнему было забрызгано.

— Твое поведение меня удивляет, — задумчиво сказала Серидэя. Затем выдержала короткую паузу и с многозначительным видом добавила: — настораживает… — Ее глаза злорадно сверкнули. — А известно ли тебе, что ничто так не выдает злых намерений, как преувеличенные опасения их хозяина. Дам тебе совет: никогда не путай осторожность с трусостью!

Дарейна, видимо, намеревалась что-то сказать в свое оправдание и уже раскрыла рот, но Серидэя не позволила ей заговорить.

— Ну, это же надо! — громко воскликнула Она. — Вообразить, что Я хочу отравить тебя! Тебя!

— Прости, если… обидела тебя чем-то, — тихим, неуверенным голосом произнесла Дарейна. — Но… тебе ли не знать, насколько недоверчивы друг к другу служительницы Дианирина?!

— Вот именно — друг к другу! — все с той же гневной насмешкой воскликнула Серидэя. — Я же Вовсе не одна из вас! Я верховная хранительница! И зачем мне пытаться отравить тебя, если от твоей смерти я не получу ничего?! Скорее тебе, ну… или же какой-нибудь другой такой же амбициозной ведьмочке, — ее глаза снова со злорадством сверкнули, — желать мне зла!

— Но ведь ты же бессмертна! — с лукавой улыбкой возразила Дарейна.

Серидэя тоже улыбнулась.

Ее темно-зеленые глаза глядели на гостью с недоверием.

— Не бессмертна, а та, чью жизнь забрал себе священный огонь, — в ее голосе звучала

ленивая небрежность. — Мне уже не страшны ни яд, ни клинок!

— Если так, то почему… — начала было Дарейна, но почему-то не смогла договорить.

Серидэя проницательно взглянула на нее и натянуто рассмеялась.

— Почему я упрекнула тебя в дурных намерениях?! — она лукаво изогнула бровь. — Да просто хотела подшутить над тобой?!

Дарейна вся пожухла, побледнела и стыдливо опустила глаза.

— Мне нечего бояться! — продолжала Серидэя. И чем громче звучал ее голос, тем все более бледным становилось лицо гостьи. — А знаешь почему?! Потому что нечего терять! — Она зло усмехнулась. — В этом теле, — ее рука коснулась груди, — уже давно нет жизни! А ты?! Хочешь стать… такой же?! — она сузила глаза и испытующе глядела на Дарейну. Взгляд той все еще был устремлен вниз, а темные длинные ресницы взволновано трепетали.

— Посмотри на меня! — велела Серидэя. — Я хочу видеть твои глаза.

Дарейна нерешительно подчинилась. Встретив обжигающий взгляд огромных темно-зеленых глаз, она вздрогнула. Серидэя снова засмеялась.

— Хочешь, хочешь! Я ведь вижу тебя насквозь. Стать верховной хранительницей — вот твоя мечта!

— Да, — дрожащим голосом согласилась Дарейна. Я хотела бы занять твое место… — и, как будто оправдываясь, робко добавила: — Равно как и любая другая из служительниц Дианирина.

— Вовсе нет! — с каким-то необъяснимым торжеством в голосе возразила Серидэя. — Редкая из служительниц всерьез желает этого. Они слишком трусливы. В твоих же глазах я вижу дерзость! — Она улыбнулась, как будто даже с симпатией. — Меч это восхищает!

— И страшит?! — предательски сорвалось с губ Дарейны. И тут же, осмыслив сказанное, молодая ведьма оцепенела. Ее серые глаза были широко раскрыты, они не моргали, не двигались, только, не различая ничего перед собой, глядели вперед.

Серидэя холодно усмехнулась в ответ. Поднесла к губам серебряную чашу и отпила из нее. При этом ее ироничный взгляд был обращен к гостье.

— Не страшит, — наконец, произнесла она, и на ее губах мелькнула тень улыбки, небрежной, и вместе с тем, как будто брезгливо-презрительной. — Кто ты такая, чтобы противостоять моей силе, моей власти?! — голос верховной хранительницы стал жестче. — Глупая амбициозная девчонка! Жалкая мечтательница!

Дарейна сидела, опустив плечи. Лицо ее было бледным и неподвижным. Руки охватила нервная дрожь.

— Я… я вовсе не хотела… — сдавленным прерывающимся голосом начала было Дарейна.

Верховная хранительница властно остановила ее.

— Не важно, чего ты хочешь, а чего — нет! — громко произнесла она. — Ты ничто передо мной! Безвольная песчинка, которой суждено либо тесниться в барханах, среди мириад точно таких же, как и она сама, либо, отдавшись во власть самума, нестись по пустыне! Ты из таких — тех, что несутся, — Серидэя почему-то усмехнулась. — И, знаешь, в чем твоя беда?! Твоя главная ошибка?! Да в том, что ты глупо вообразила, будто летишь сама, без помощи ветра! — Она снова прильнула губами к серебряной чаше и сделала несколько жадных торопливых глотков. — Но это он, самум, несет тебя, и только в его воле, где ты окажешься завтра!