Всадники

Перунов Антон

Зато, какая награда ждала его теперь! Не просто посидеть на воздухе, снова почувствовать свежесть родного горного ветерка, который живительной прохладой овевает разгоряченное от усилий тело, вливая по капле новые силы в его жилы, а еще и посмотреть, чем занимаются русины, что хотят делать, выведя из конюшни двух таких породистых коней. Бурана горец узнал сразу. И радость коснулась его сердца, словно придав новых сил. Так и должно быть — это правильно, что столь добрый конь оказался у князя. Такой, как Кречер, не достоин даже гриву расчесывать у этого благородного красавца.

Несколько горцев из отряда Бьорна, бродившие по двору без всякого дела,

тоже остановились, с любопытством глядя на площадку. Брадан слышал о них от монаха. Отец Филарет говорил, что они присягнули графу и были на вчерашнем пиру. Ну что ж, это оказалось правдой, как впрочем и все, что говорил монах. Зря не поверил, просто не хотел, видимо. Смотреть на них горцу удовольствия не доставило — уже хозяевами себя здесь чувствуют. Он хотел отвернуться, когда приметил Орлика. Монах и о нем говорил.

Вагр настороженно замер, увидев, как могучий воин, стоявший до этого в стороне и тоже наблюдавший за князем, направился в его сторону. Это о нем говорил князь — что он одолел Акулу.

Русин остановился рядом и, прямо глядя в лицо горцу, проговорил:

— Можно? — Не дожидаясь ответа, опустился на скамью рядом с ним и протянул руку, — Микола Орлик, воин князя Борута.

— Брадан, сын Фиака! — Вагр ответил на рукопожатие — Что это князь задумал? И кто это с ним?

— Скворуш Александр, тоже воин князя. Надо думать, займутся выездкой.

— О! У нас это зовется молодечеством.

Они стали вместе наблюдать, как воины не спеша вскочили в седла, и поехали друг за другом вокруг площадки. Боевые кони, застоявшись в конюшне, сами рвались вперед, так что и понукать не требовалось, скорее напротив, всадники умелыми руками сдерживали порывы своих скакунов. Из господского дома стал появляться народ, всем хотелось поглядеть, что на этот раз задумал князь. Отто Штадель подошел к ним и, смущенно кивнув горцу, пристроился рядом с Орликом.

— Просто разминка на кругу или выездкой, наездничеством решил князь заняться? Слыхал я про чудеса, что венды на конях вытворяют, только видеть не довелось. Неужто и сейчас так будет? — Спросил он, заворожено глядя на наездников, пустивших коней размашистой рысью.

— Ага. — Хмыкнул Орлик.

Брадан мельком глянул на сержанта и снова повернул голову в сторону всадников, на бледном его лице появилась слабая улыбка. А когда два молодых удивительно похожих друг на друга воина, вышли на край площадки и стали бить в бубны, начиная медленную русинскую песню сильными, звучными голосами, вагр совсем перестал воспринимать окружающее, весь устремившись туда, на большой круг, поросший травой. Словно повинуясь песне и ритму, задаваемому бубнами, всадники перешли на легкий галоп, пока просто разогревая скакунов и одолевая круг за кругом.

Орлик кашлянул и вдруг тоже стал подпевать близнецам, постепенно нарастающим мощным басом. Отто Штадель подхватил песню, видимо и ему знакомую давно, вместе с русином у них получалось очень гармонично. Вагр, не отрывая глаз от всадников, стал прислушиваться к словам, удивляясь про себя, как близки ему эти русины, если не по родству, то по духу уж точно. Об одном жалел, что сильно ослаб, и нет здесь его верного скакуна — Ворона. С каждой минутой зрелище все больше захватывало горца.

Повинуясь твердым рукам наездников, кони плавно меняли простой шаг на особый, смешанный, а его на рысь и галоп. Заинтересовавшемуся Штаделю Орлик пояснил, что такой ускоренный шаг называется «проходка али переступ» при котором лошадь переставляет ноги то односторонне,

то по диагонали. Скорость такого шага в полтора раза выше обычного. Всадники легкими посылами понуждали коней поворачиваться, кружить на месте, осаживать назад, стремительно разгонялись и останавливались на всем скаку, а затем и вовсе укладывали лошадей наземь, удерживая в таком положении несколько мгновений.

Штадель, всю жизнь прослуживший в рейтарской, тяжелой кавалерии не мог не признать достоинства — легкость, поворотливость, поводливость — чуткость к поводу и прекрасную выучку, по всем этим признакам горская лошадь даст много очков форы тяжелым, массивным коням, которые используются в рейтарской коннице. «Лучшей охотничьей лошади и не найти! И спорить не о чем!» заключил Отто свои размышления.

Размяв и разогрев коней, воины на ходу раскидали по кругу несколько шапок. Разогнав скакунов до стремительного скакового галопа Адам, а за ним и Сашко принялись на ходу соскакивать и снова взлетать в седла, держась за передние луки. По началу делали это только на левую стороны, а затем и на обе в два прыжка. Соскок, прыжок, переносящий тело всадника на другую сторону, толчок ногами о землю и снова полет, завершающийся уже в седле. Развевающиеся полы чекменей, высокие мягкие сапоги, развевающиеся на скаку чубы, лихой посвист и музыка, казалось для них нет ничего невозможного. Но больше всего вагра покорила мощь, скорость, истинно-мужская красота и соразмерность всех движений всадников. Как же все это было знакомо Брадану — и он так мог, лучшим был среди своих, но тут стал понимать, что эти воины, похоже поискуснее его будут.

Постепенно по мере продолжения выездки, трюки становились все сложнее, а искусство русинов все нагляднее. Пройдя так несколько кругов, князь и Скворуш начали стремительно заваливаясь со спин лошадей и не держась уже руками, лишь ноги в стременах, перевешиваться до самой земли, одним махом подхватывая лежащие шапки и разом взлетая в седло.

Музыка неожиданно стихла. Брадан увидел, как юные воины вбежав в круг ловко запрыгивают на крупы коней позади своих товарищей, раз за разом то садясь, то соскальзывая вниз. Вот один из них отбежал в сторону, а другой неподвижно встал на пути всадников. Борут и Скворуш поравнявшись, налетели на Тадека и мигом ухватили его под руки, не прекращая скачки.

Казалось, это уже конец, но нет. Хортичи быстро подали воинам пистоли и бросили в центр круга небольшой, набитый шерстью мешок. Адам и Сашко снова пустив коней в галоп, на полном ходу принялись стрелять по мешку, раз за разом метко всаживая в него пули. И если первые выстрелы ударили, когда всадники просто сидели верхом, то уже следующие пошли с хитростями. Воины то свешивались на бок коня, то даже стреляли из-под него, а в конце они и вовсе встали ногами на спины скакунов и поразили цель еще дважды.

На этом занятие завершилось. Не спеша проехав еще несколько кругов, давая коням остыть, русины перебрасываясь шутками и довольно улыбаясь, подъехали к сидящим на лавке Орлику, Штаделю и Брадану.

Кони стояли, прядая ушами, бока их все еще лоснились от пота. Адам и Скворуш спрыгнули на землю, но в отличие от Скворуша, князь не отдал поводья подбежавшему Бориславу.

— Я сам, — коротко сказал он и повернулся к горцу, — смотрю, тебе лучше, Брадан?

— Да, князь, я здоров, — поднимаясь со скамьи, ответил горец. Ростом он был вровень с князем и остальные даже заметили некое сходство в том, как оба себя держали. Уважительно и чуть надменно.