Все без ума от Евы

Хмельницкая Ольга

Егорова смотрела на полковника во все глаза.

– Что-то я не пойму, – сказала она после паузы, – Степан сам себя отравил, получается?

– Ну конечно! – кивнул Рязанцев. – После того, как наемники на «копейке» захватили Васю, Степану нужно было срочно выйти из игры, покинуть НИИ и отправиться туда, где ему провели бы трансплантацию почек, забранных у Юдина. Он исполнил все просто идеально! Мы и не догадывались, что он всех нас одурачил. Степан благополучно отправился в клинику, но Васе удалось в очередной раз вырваться. К тому моменту Касьянов уже был на пределе

своих физических возможностей, ему срочно нужна была пересадка, он умирал от почечной недостаточности. Поэтому они с Валентиной Петровной отбросили всякую осторожность и предложили Васе, Даше и Еве спрятаться у них дома. Там Касьянова сымитировала сердечный приступ, девушки бросились за лекарством, их схватили, а Вася сразу же после этого сдался. Не мог же он оставить женщин в беде? Их отвезли в загородный дом Касьяновых, куда уже прибыл трансплантолог. Когда Еве удалось подать сигнал и в дом наконец нагрянула ФСБ, Вася уже лежал на операционном столе. Еле успели, если честно… Я слишком поздно догадался, что к чему.

– Классно, – сказала Жанна, вставая и поправляя свое невесомое платьице, – ну, я пойду. Мне надо работать.

Полковник зевнул. Жанна пошла к двери, но на пороге остановилась.

– А что такое было это «ВА»? – спросила она.

– О, это отдельная история, – оживился Рязанцев, – Степан был настолько уверен в своей неуловимости, что решил над нами подшутить! Это было не «ВА», а «8А» – намек на адрес, по которому располагался детский дом, откуда приемная мать когда-то забрала маленького Васю. Касьянов дал нам прямую подсказку.

– Но ее, конечно, никто не понял, – вздохнула Жанна.

– Почему же, – улыбнулся полковник. – Я понял, но не сразу. Хотите чая с халвой?

– Не хочу. Фигуру берегу, – замахала руками криминалист и выпорхнула за дверь.

А Рязанцев поудобнее устроился в кресле, чтобы немного поспать, пока его никто не видит.

Полгода спустя Вася сидел за своим компьютером и смотрел на графики. Свидетельство из Роспатента висело в отделе пульсаров в золоченой рамке под стеклом. Растрепанная Даша в платье-разлетайке расставляла на столе чашки.

– Только я варенье не буду! – закричал Белобородов. – Вдруг там опять крысиный яд?

Сичкарь засмеялась, Захарова разозлилась.

– Ладно-ладно, – сказал Алексей Михайлович, подходя к столу, – мы варенье действительно сегодня не будем есть, но не потому, что оно может оказаться отравленным, а потому, что наш самый молодой сотрудник сейчас сходит за печеньем.

– Союзным, – подсказала Алена.

– Можно еще мармелада купить, он полезный, с пектином, – вставил Копейкин.

– И бананов килограммчик, – напомнила Дарья.

– Ладно, – кивнул Вася и встал.

Он накинул зимнюю куртку на богатырские плечи и пошел к выходу.

– Вася, – сказала Даша, – подожди, я пойду с тобой.

– Ты что? – удивился Вася, махнув Гусевой рукой. – Сиди, отдыхай.

Со своего рабочего места поднялся седой Копейкин. Глава отдела подошел к шкафчику, открыл его, вытащил сушку и понюхал ее, потом поднес к свету и осмотрел со всех сторон.

– Они

еще на прошлой неделе позеленели, – сказала Маргарита, – эти сушки надо выбросить, а то Даша, которая сейчас метелит все подряд, возьмет и отравится.

И Захарова бросила выразительный взгляд на слегка округлившийся животик Гусевой.

– Я не все подряд ем, – сказала Дарья, раскладывая чайные ложечки. – А ваши шуточки насчет бананов мне уже надоели!

– Ну ладно тебе обижаться, – примирительно сказала Алена. – Давай я ложки разложу, а ты посиди, отдохни. Кстати, кого вы ждете – девочку или мальчика?

Гусева смутилась. Юдин уже всему институту рассказал, что его жена беременна.

– Девчонка вроде, – ответила Даша.

Алена опустила глаза, чтобы скрыть свою жгучую зависть. Ее-то фотограф все никак не спешил делать Алене предложение, придумывая всяческие отговорки.

– А вы имя уже придумали? – спросила из угла Захарова.

– Вася хочет назвать дочку Аней, в честь бабушки, – ответила Гусева.

– Это твоя свекровь? – поддела Сичкарь.

– У меня золотая свекровь! – гордо ответила Гусева. – У меня идеальный муж и идеальная свекровь. Ясно?

– Ну разве кто-то спорит? – кисло согласилась Алена. – А крестить будете?

– Сначала надо родить, – подал голос Белобородов, – это дело важное и ответственное. Не нужно бежать впереди паровоза.

– Конечно, окрестим, – сказала Даша. – Мы уже и крестных нашли. Это Ева Ершова и ее муж, полковник Рязанцев. Они сделали все, чтобы спасти Васю. А Ева вообще все происходящее с нами принимала очень близко к сердцу и рисковала своей жизнью. Если бы не она, все бы плохо закончилось!..

Даша опустилась на стул, почувствовав, как толкается в животе ее дочь.

– Нет, Вася, я не могу, не могу. И не скажу папе об этом никогда! Ну как я могу признаться, что мой настоящий отец – камерунский бегун? Да у отца приступ сердечный будет. Такое потрясение! И вообще, я не хочу творога. Можно мне бананчик?

Даша отставила в сторону тарелку.

– Он полезный, там кальций. Ты же хочешь, чтобы наша девочка была с крепкими костями и зубами? – сказал Юдин, блаженно улыбаясь.

– Она, кстати, может оказаться вся черненькая, в смысле, с черной кожей. Так бывает, – осторожно сказала Даша. – Вдруг она в своего дедушку пойдет? Ну, в смысле, в настоящего дедушку… африканского.

– А вдруг из нее новый Пушкин получится? – предположил Вася. – Представляешь, как классно было бы? Ты все еще не хочешь признаться своему папе в том, что ты ему – неродная?

Гусева помотала головой.

– Ну представь себе, – сказала она, – вот он – вдовец, он и так совершенно одинок, он всю жизнь верил своей жене, думал, что у него есть дочь, а теперь надеется, что будет внучка. Как ты думаешь, легко ли ему будет узнать, что это все – ложь и миражи?

Вася задумался:

– Ты думаешь, правда в этом случае вредна?

– Убеждена!

– Но я все равно за правду. Пусть она будет неудобной, пусть она будет неприятной, но правда все равно лучше, чем ложь.