Все было не так
Шрифт:
Бабушка вынимает пальцы изо рта.
«Она так умеет?» — нервно посмеивается мой внутренний голос, но тут же замолкает и он.
— Вы чего тут устроили на ночь глядя?! — бабуля упёрла руки в бока и нахмурившись смотрит на Киса и Гордея.
Лица у обоих разбитые. У Саркиса сильнее. У него же порван ворот футболки. У Гордея агрессивно раздуваются ноздри, а у меня перед глазами всё плывёт.
— Вон отсюда, оба!
— Я не уйду, пока мы с Ясей не поговорим, — Гордей делает несколько шагов вперёд.
— Остынешь. Приведёшь себя в порядок и утром придёшь. Если захочет
— Гордый, — зовёт Кис.
— Заткнись, — рявкает Калужский, — пока я тебя не добил!
Подходит ко мне, игнорируя вообще всех присутствующих. Присаживается. Кладёт ладонь со сбитыми костяшками на колено. Меня тут же опаляет жаром, но я пока не могу вменяемо реагировать. Голова всё ещё кружится.
— Девочка моя, — такой тихий, такой родной голос касается моих заложенных ушей. — Ясь, — Гордей старается заглянуть мне в глаза. — Я очень люблю тебя, слышишь? И, — устало и грустно улыбается он, — нашего малыша.
— Мне нехорошо… — делаю вдох. — Я хочу домой.
Глава 30
Гордей
— Здесь будь! — бросаю Кису и поднимаю Ясю на руки.
Не весит ни черта. Дышит тяжело. Положила голову мне на плечо. Соня уже звонит в скорую. Аня бежит вперёд, чтобы открыть мне подъездную дверь. Не отстает и Нинель Эдуардовна, прожигая мои лопатки строгим взглядом.
Сердце лопнет сейчас от переизбытка эмоций. Адреналин всё ещё гуляет по венам. К нему добавляется что-то необъяснимое. Страх за свою девочку и нашего ребёнка, трепет, нежность. Я прижимаю Ярославу к себе. Родную, тёплую, домашнюю, мою. Дико скучал. Меня будто собрали заново в единое целое. Малышка так доверчиво прижимается. Как раньше. Мне орать хочется. В груди распирает.
— Моя, — дышу ей в волосы, переступая порог квартиры. — Ты моя, слышишь? — голос хрипит. Совсем не похож на мой собственный. — Не смогу больше отпустить. Не отпущу.
Кладу на кровать, опускаюсь на пол на колени. Яся такая бледная, такая растерянная. Мне хочется укрыть её собой. Спрятать от ублюдков, разрушающих нашу жизнь. Домой забрать очень хочется. Там наши простыни ещё не остыли. Наши чашки, из которых мы по утрам пили чай. Её смех впитался в стены. Тихие вечера в обнимку на кровати под сериал. Поцелуи.
Чёрт, сколько там поцелуев!
Это нельзя просто взять и выкорчевать из нас.
Моя рука сама тянется к её животику. Замирает в паре сантиметров от прикосновения. Из дверного проёма за нами строго следит её бабушка. Мне сейчас всё равно. Пусть хоть всей компанией смотрят.
Яся облизывает губы. Накрывает мою ладонь своей и сама прижимает мою руку к животу. Пульс пляшет в висках от восторга. Есть ощущение свершившегося чуда.
— Я хотела сама сказать… — тихо говорит она.
— Макс не мог промолчать. Передал Платону. А брат позвонил мне. Я далеко за городом был. Всех птиц с деревьев сорвал своими воплями, — грустно улыбаюсь родной девочке. — Ясь, — от тепла её ладони кровь разогревается и начинает плавить вены. Но это не больно. Это так естественно. Её огонь никогда не сжигал меня дотла. Он
— Малышка, я не знаю таких слов, которые могут хоть как-то оправдать всю ситуацию, произошедшую с нами. Я не знаю, чем клясться, чтобы ты мне поверила. Никогда, слышишь меня? Я бы никогда по доброй воле так с тобой не поступил.
В комнату пропускают врача. Мне приходится отойти в сторону. Отодвинув занавеску, опираюсь ягодицами на подоконник. Бабушка её тоже здесь. Обеспокоенно ждёт вердикта.
— Тахикардия, небольшое напряжение внизу живота и низковато давление. Перенервничали? — спрашивает врач.
— Да, — хрипло отвечает Яся.
— Что ж вы, молодой человек, будущую мамочку не бережёте? — укоризненно смотрит на меня.
— Исправлюсь, — обещаю не врачу. Ярославе.
Из её глаз к виску стекают слезинки. Врач замечает. Тяжело вздыхает.
— Милая, плакать ты сейчас имеешь право только от счастья. Ребёночек желанный?
Мой бешеный пульс начинает биться через раз в ожидании её ответа. Для меня желанный. Очень. А для неё?
— Конечно, — Яся обнимает себя обеими руками. И отвечает тоже не врачу. Мне.
Такой вот странный у нас получается диалог.
— Тогда только улыбаться. Побольше гулять. И обязательно, — доктор поворачивается ко мне, — беречь нервы, если не хотим всю беременность провести в больнице. Сейчас ничего критического не случилось. Обойдёмся без госпитализации. Пару дней постельного режима. Правильное питание. И даже лекарства не понадобятся. Потом к своему гинекологу. Но если вдруг появятся боли или выделения, сразу вызывайте нас. Всё ясно? Папочка, это больше к вам вопрос.
— Нам ясно, — заверяю я.
Нинель Эдуардовна берётся провожать врача. Я тут же занимаю своё место на коленях возле Ясиной кровати. Уже смелее кладу ладонь на её животик. Поглаживаю, стараясь передать через прикосновение всю свою любовь и заботу нашему ребёнку.
Свободной рукой убираю прилипшие к её лицу прядки русого шёлка. Стираю пальцем слёзы. Касаюсь приоткрытых губ.
— Ко мне приходила Ангелина, — немного помолчав, признаётся Яся, снова натягивая мои нервы и закручивая их в жгуты. — Сказала, у вас будет ребёнок, — слёзки снова начинают капать из родных и любимых глаз.
— Дрянь, — скриплю зубами. — Я практически уверен, что там нет беременности. А если есть, то не от меня. Блядь! — подскакиваю на ноги. — Это совсем не то, о чём мне хочется с тобой говорить. Яськ, — снова падаю перед ней на колени, беру за руку, упираюсь лбом в раскрытую ладошку. — Ясь, я совсем не хотел, чтобы всё так вышло. Ты же знаешь, мы с Платоном всегда старались держаться подальше от отца. Я уверен, он связан с этой ситуацией с Соболевой. Я пытаюсь раскрутить. Мы нашли вероятный способ, как выпутаться. Мне никто не нужен кроме тебя. Пожалуйста… Малышка, пожалуйста, вспомни, как я тебя люблю. Не слушай никого. Ты же всегда верила мне. Я всегда был честен с тобой. Ты же знаешь. Нам плохо друг без друга. У нас будет ребёнок, и я не собираюсь от него отказываться. Родная моя, у меня без тебя земля под ногами качается.