Все, что мне нужно
Шрифт:
— Пожалуйста, просто скажи это. Пожалуйста, скажи, что ты моя. Просто…
— Эй… ох, черт, извини! — говорит Джейден достаточно громко, чтобы я на мгновение протрезвела, заставляя осознать, где мы находимся. — Я просто хотел сообщить вам обоим, что мы все возвращаемся в дом.
— Мы тоже идём, Лола! — хихикает Кара, ее слова невнятны.
Выглянув из-за руки ТиДжея, я вижу Кару и Джейдена, стоящих всего в нескольких футах15 от нас. К счастью, они сосредоточены не на нас, а друг на друге. Его рука обнимает ее за талию, и
Нет сомнений, что они оба либо почти пьяны, либо уже пьяны, раскачиваясь из стороны в сторону и смеясь над тем, что говорят друг другу.
— Собирались.
ТиДжей тяжело дышит, глядя на свою эрекцию, прижатую к моему животу.
Я прикусываю нижнюю губу, изо всех сил стараясь не улыбнуться, но это тяжело, поскольку он стонет.
— Посмотри, что ты со мной делаешь.
— Это похоже на личную проблему.
Я сдерживаю улыбку и невинно пожимаю плечами, ускользая из его хватки.
Глава 32
Лола
— Маргарита, я посвящаю это тебе, — Сейнт направляет микрофон на Дейзи.
В дом ребят вернулись все, включая большинство баскетболистов и нескольких девушек. Некоторые парни и девушки играют на кухне в пив-понг, а остальные в гостиной поют караоке.
«Locked Out of Heaven» Бруно Марса появляется на телевизоре с плоским экраном, установленном на стене.
Сейнт подбрасывает микрофон в воздух и почти роняет его, но успевает поймать, прежде чем тот упадет.
— Бей, Габби! — говорит Сейнт, имитируя голос Джека Воробья. Он даже ходит также, но, возможно, это просто потому, что пьян.
Как только начинает играть музыка, Дейзи опускается на диван, пряча лицо за красным пластиковым стаканчиком.
— Пожалуйста, не позволяй ему сделать это, — умоляет она, говоря в отчаянии.
Я подавляю смех и отвожу взгляд, а она смотрит на меня убийственным взглядом, но суровый взгляд не может сравниться с пением Сейнта.
— Хватит драматизировать. Это не так уж плохо.
Я соврала. Это плохо. Он может быть очень красив, но поет просто ужасно. Хотя никого это не волнует, потому что все слишком пьяны, чтобы волноваться, что он звучит отвратительно, как и мы все.
— Меньше всего мне нужно, чтобы кто-нибудь подумал, что мы спим вместе, — шипит Дейзи. — Разве ты не понимаешь, что означает эта песня?
ТиДжей наклоняется, касаясь своим плечом моего. Снова вторгается в мое пространство, как будто он этого не делал последний час, пока мы были здесь. Если он не касается моего плеча, то его нога трется о мою, а если этого не делает, то накручивает прядь моих волос на палец, как делает сейчас. Его рука покоится на спинке дивана, а прядь моих волос намотана на его палец.
Это алкоголь и притворство, — говорю себе, кажется, уже в тысячный раз.
— Могло быть и хуже, — улыбается он, забавляясь выражением ужаса на ее лице. — Да ладно, что может быть лучше, чем Джек Воробей, поющий тебе серенаду?
—
— Ой, ладно, это мог бы быть Мальчик-Акула, который пел бы тебе.
Джаггер переоделся мальчиком-акулой, чтобы соответствовать Габби, которая оделась девушкой-лавой. Его исполнение колыбельной, которую поет в фильме «Мальчик-Акула», вероятно, самая знаковая и комичная вещь, которую я видела за весь вечер.
— Знаешь, мне больше нравился ТиДжей на выпускной неделе.
— Но ты не знала меня. Я почти уверен, что мы сказали друг другу примерно два слова.
Точно.
Лицо Дейзи смягчается, улыбка становится искренней, когда откидывается на спинку дивана и выпивает половину того, что находится в ее чашке.
— Думаю, это одна песня, но мы больше никогда об этом не говорим.
— Она просто солнышко, — саркастически парирует ТиДжей.
— У меня очень хорошее настроение, поэтому сделаю вид, что не слышала этого, но назови меня солнышком еще раз, и я ударю тебя пяткой.
— И она имеет это в виду. Не связывайся с Дейзи, когда она пьяна, — шепчу я.
Пьяная Дейзи веселая и дикая, но при этом непредсказуемая.
— Понял, — шепчет он в ответ, улыбаясь, но улыбка ускользает, когда его глаза встречаются с моими.
Внезапно такое ощущение, будто мы снова в клубе, музыка и голоса заглушаются треском горячей энергии, которая нас связывает.
Мы не говорили о поцелуе или о том, что он умолял сказать, что я принадлежу ему. Я продолжала притворяться, что не была близка к тому, чтобы сказать именно то, что он хотел услышать.
ТиДжей так близко, вторгается в то маленькое пространство, которое у меня осталось. Мне следует оттолкнуть его. Мне это не должно нравиться. Я не должна думать о том, что он прикасается ко мне, о его языке…
— Я сейчас вернусь.
Быстро встаю, прерывисто дыша, иду на кухню, но тут же сожалею об этом, когда в меня врезается твердое тело, из-за чего напиток проливается на меня.
— Бля, извини. Я тебя не видел, — говорит один из товарищей ТиДжея по команде, Вайат, хотя кажется, что он далек от извинений, когда его глаза опускаются на мою грудь и задерживаются там. — Если тебе от этого станет легче, то выглядишь очень хорошо…
Он закрывает рот и с сожалением смотрит на меня.
ТиДжей стоит рядом со мной, приподняв бровь и глядя на него с пустым выражением лица.
— Что ты сказал?
— Что мне следует принести ей бумажные полотенца. Я сейчас вернусь.
Он быстро убегает.
— Чертов идиот, — бормочет ТиДжей себе под нос, поворачиваясь.
Его взгляд падает на мое платье, а затем быстро отстраняется.
— Позволь дать тебе во что переодеться.
— Все в порядке. Мне пора идти.
— Очень надеюсь, что ты не думаешь, что я позволю тебе покинуть этот дом мокрой.