Все, что смог
Шрифт:
Пока они вдвоем со Златаревым скручивали Николая в бараний рог, появился второй. Но в это же время во двор въехала еще одна машина: ребята Златарева услышали выстрелы и поспешили на помощь.
Второй мужик не успел выхватить пистолет, зато сумел отпрыгнуть в сторону и схватить стоявшие в углу вилы для укладки сена. Он выставил их перед собой, норовя проткнуть каждого, кто готов был приблизиться к нему.
— А вот этого не надо, — миролюбиво сказал Златарев и преспокойно высадил в него обойму резиновых пуль.
Мужик
— У кого-нибудь есть веревка? — крикнул Тубольцев.
— Есть ремень от брюк, — ответили ему.
— Пойдет.
Златарев не спешил расслабляться, несмотря на то, что нога словно горела огнем, хотелось сесть и заняться раной, пока туда не занеслась инфекция. Вполне возможно, на ферме есть еще вооруженные мужики. Затаились себе в закромах и ждут благоприятного момента, чтобы напасть.
Связав пленных, они оставили у машин дежурного, а сами осторожно заглянули внутрь. Где-то в глубине здания слышался тихий плач.
Златарев стремительно зашагал вперед, не обращая внимания на боль, и вскоре нашел ее — Марину Мельник, привязанную к стойлу, словно лошадь.
Марина была абсолютно голая, грязная. По всему телу красовались ссадины и кровоподтеки. На бедрах у нее видны были полупрозрачные потеки — прямое свидетельство того, что с ней делали эти мужики.
Златарев отвязал ее от стойла и нежно прижал к себе. Марина тихо плакала и цеплялась за него, словно кошка.
За спиной показался Тубольцев. Он деликатно отвернулся, сбросил с себя футболку и протянул Златареву. Затем поднял с пола широкое полотенце и тоже отдал его напарнику.
Марина с трудом оделась. Пальцы ее затекли и отказывались слушаться. Ее раздирали совершенно противоречивые чувства: она испытывала облегчение, радость оттого, что все кончилось, и было до ужаса стыдно, что Алексей Златарев увидел ее такой: жалкой, избитой, изнасилованной. И этот кошмарный запах, которым пропиталась каждая клеточка ее тела…
Златарев поднял ее на руки и понес к выходу. Во дворе он усадил Марину на заднее сидение «Калины», а сам подошел к пленникам, лежавшим на земле вниз головой.
— Кто первый? — спросил он и, не дождавшись ответа, начал пинать их ногами, что было силы.
Никто не пытался его удержать. Тубольцеву были понятны его чувства. Ребятам, не знавшим о его отношениях с Мариной, казалось, что Златарев немного тронулся умом. Мокрухи и последующей возни с трупами никто не хотел. А при таком рвении немудрено и перебить какой-нибудь важный орган.
Но Златарев отдавал себе отчет в собственных поступках. Утолив первую волну ярости, он остановился и вернулся к Марине. На лице у нее была написана благодарность и еще кое-что, чего Златарев предпочел не замечать.
Они закинули связанных в багажник, разбрелись по машинам и уехали, оставив
Тубольцев по-прежнему жалел собаку и думал о Насте.
Марина с чувством прижалась к груди Златарева и, стараясь не дышать ему в лицо, еле слышно попросила:
— Лешенька, скажи, что ты меня любишь…
Златарев предпочел промолчать. Он положил ладонь на ее волосы — жесткие и липкие от грязи, и легонько погладил.
— Это из-за того, что меня насиловали? Скажи, теперь я тебе противна.
— Нет, конечно, успокойся.
— Тогда скажи, что ты меня любишь.
— Не могу.
— Почему?
Златарев долго медлил с ответом. Он действительно не знал, что ответить на этот вопрос. Марина по-прежнему была ему дорога. Он все так же готов был грудью защищать ее жизнь. И противно ему вовсе не было. Наоборот, жалко ее до глубины души.
Но самого главного уже не было. Чувства любви. Оно ушло куда-то, не выдержав предательства, и спрыгнуло с моста, разбившись вдребезги.
Златарев ее больше не любил, но не мог ей сегодня сказать об этом. Не сейчас, когда Марина в таком состоянии. Он не скажет ей об этом и завтра.
Завтра он просто уйдет.
Глава 9
Сегодня он закончил раньше обычного. Уложив гитару в чехол, Чеченец привычным движением закинул его за плечи и поднялся по ступенькам из метро.
На улице было довольно жарко. Прохожие, спешившие по своим делам, и просто бесцельно слоняющиеся, то и дело останавливались у киосков, чтобы купить прохладного сока или газировки из холодильников. У одного из таких киосков Чеченец остановился и стал ждать.
Он умел ждать. Это умение он пронес через всю свою недолгую жизнь. Купив хот-дог, не столько от голода, сколько от желания занять чем-нибудь руки, Чеченец отошел в спасительную тень деревьев. Отсюда ему хорошо был виден зал игровых автоматов. Тот самый роковой зал, который по стечению обстоятельств оказался последним местом, где побывал Антон Добролюбов в этой жизни. Если, конечно, не считать метро.
Чеченец знал, что он должен скоро появиться. За последние месяцы он стал частым гостем в игровом зале, впрочем, наркоману не привыкать. Одной зависимостью больше, и в конечном итоге, человек уже полностью принадлежал не себе — своим неконтролируемым порывам.
Он появился совсем скоро, и настроение у него было не из лучших. Но Чеченцу было глубоко плевать на его настроение. Сегодня он сделает первый ход в этой игре.
Изнывая от жажды, Матвей подошел к киоску и купил пакет яблочного сока. Но то ли сок действительно оказался прокисшим, то ли Матвею не терпелось поскорее найти для себя козла отпущения, но он затеял скандал с продавщицей киоска, а после злополучный пакет был пущен в ход вместо тяжелой артиллерии.