Все, что я хочу на Рождество… (сборник)
Шрифт:
Он уселся в неудобное пластиковое кресло и поставил несчастные пакеты с покупками позади себя.
— Вы что-нибудь вспомнили?
— Нет? — она приподняла одну бровь. Хлоя, которую он знал, проводила часы, пытаясь приподнять бровь, но ей это никогда не удавалось. Очевидно, что, в конце концов, там, где она живет, ей все же удалось с этим разобраться. — Я должна что-нибудь вспомнить?
— Что сказал док? — Эрик знал, что с черепно-мозговыми травмами всегда непросто. Иногда разум защищал себя от боли, а иногда дело просто в том, что удар в голову получен в неудачное место. Если бы он
Возможно, она вовсе не Хлоя. Возможно, Санта-Клаус — это реальный человек. Возможно, Эрик был не таким уж придурком. О, да, все было возможно. Нет.
— Занимались кое-какими рождественскими покупками, да, мистер Гринч?
Обремененный организацией этой диверсии, он посмотрел вниз на пакет, полный всяких блесток, однако мечтал оказаться на охоте, на рыбалке или занимался какими-то другими, чисто мужскими делами. Он скривил рот в Гринче-подобную улыбку.
— По колени погряз в этих чертовых украшениях. Даже не спрашивайте.
Она усмехнулась, и было видно, что ей ни капельки не стыдно.
— Ну, теперь вам точно придется рассказать.
— Не заставляйте меня рассказывать.
— Вы что, и правда откажете в таком малюсеньком, всецело садистском удовольствии женщине, которая чуть не погибла в пожаре, потеряла память и не имеет финансовых средств? Всего лишь за пять дней до Рождества? Серьезно?
Вздохнув, он пнул ботинком большой пакет.
— В этот год секретарь из приемной нашей службы уволилась. Она поссорилась с финансовым директором после того, как тот ее раскритиковал. Поставив кавычки пальцами в воздухе, он сказал: «Самый ужасный шоколадный торт в мире», а она взяла, да и уволилась. Боже, благослови волонтеров.
Ее смех, определенно, не был звуком человеческого совершенства, но в ее голосе слышалась хрипотца, которая его... возбудила. Это, и еще вызов, блеснувший в ее глазах. Все так отличалось от того страха, что она испытывала прошлой ночью в машине скорой помощи.
— Никто больше не остался, кроме вас?
— Миссис Рэндольф и Женский благотворительный комитет, — он выдал это имя, выжидая какого-то знака признания. Не обнаружив ни одного, он продолжил. — Но они занимаются Ежегодным Благотворительным балом пожарных, что в канун Рождества. Теперь, когда особняка больше нет, всякий фанатеющий по Рождеству псих Пайн-Креста полон решимости этот бал устроить. Идиоты.
Он вытащил из сумки улыбающегося рождественского эльфа и увидел, как на ее лице появляется восхищенная улыбка. Он не был уверен, устраивает ли ее его глупость или представления относительно праздников, но в любом случае это не беспокоило его так, как следовало бы.
— Так значит, вы увязли, схватившись за липкий конец палочки-леденца?
Она не подразумевала это двусмысленно. Он знал это каждым уголком своей души, но определенные части его существа восприняли это именно так и увеличились дюймов на шесть. Проявляя осторожность, он поместил эльфа себе на колени.
— Ха. Ха.
«Она замужем».
Эта
— Полагаю, мне надо извиниться за то, что смеялась над вашими страданиями, но доктора говорили мне, что при травмах головы быть такой грубой допустимо.
Судя по всему, она посчитала, что болезненное выражение у него на лице от недовольства. Что-то подсказывает, что так будет проще.
— Как вы сегодня себя чувствуете? — «Вот. Направь разговор на что-то обезличенное и несексуальное».
— Определенно больно, потому что, понимаете, иначе я не была бы грубой.
— Определенно.
— Сарказм? А сарказм зачем?
— Не знаю. Просто такое ощущение.
Она смотрела на него с подозрением.
— Есть что-то, о чем мне следует знать?
— Не-а. Совсем ничего.
— Хорошо, потому что вы бы мне рассказали, так ведь?
— Определенно.
Он не думал, что она ему поверила, но у нее хватило ума, чтобы не оскорблять его за это. Юная Хлоя уже бы взорвалась, как чертова торпеда, и обзывала его лжецом. Но, очевидно, что эта новая Хлоя повзрослела и стала мудрее. И, что гораздо важнее, — была неприкосновенна.
— Завтра они меня выписывают, — объявила она.
«Ее выписывают?»
— Куда?
— Доктор Монтессано рассказал мне об отеле Бунратти, что на улице Эльм. Мне кажется, я могу остановиться там. Конечно, пока у меня не будет какое-то удостоверение личности и денег, с его оплатой могут возникнуть проблемы, но до тех пор... я как-то справлюсь.
О, да. Точно. Старая Железная Клешня Бунратти на деле была не такой уж дружелюбной в отношении «отзывчивости к незнакомцам». Даже на Рождество.
— Я могу получить для вас кое-какую помощь от города. У нас для этого есть фонд.
Да, фонд был. Он назывался текущим счетом Эрика Маршалла, но ей не обязательно об этом знать.
— Это очень великодушно с вашей стороны.
— Это город, а не я, — поправил он, потому что не хотел, чтобы она составила ложное мнение о сложившейся ситуации. Он не хотел, чтобы она подумала, что он какой-то рыцарь на белом коне, который носится по городу, снабжая деньгами девиц. Черт, это даже звучало жутко. Нет, для нее будет лучше считать, что она опирается на милость города. Кроме того, в прошлом Пайн-Крест обращался с Хлоей как с дерьмом, и казалось лишь правильным, что они выплатят компенсацию, даже если это был сам Эрик, который выделит средства для этих усилий.
Некоторое время она молчала, нервно теребя пальцами простыни. Хотел бы он знать, где то место, которому она теперь принадлежала, и того, кому она принадлежала, но Эрик понимал, что не должен вмешиваться. Плохая идея. Никудышная идея. И, конечно, эта идея лишь укрепилась, когда она подняла на него глаза, и он почувствовал, как что-то внутри него сжалось. Грыжа была бы к месту, но ему не верилось, что он настолько везучий.
— Меня это бесит, — сказала она, от чего внутри него сжалось еще сильнее. — Незнание. Сама мысль, чтобы переехать жить гостиничный номер. Особенно под Рождество. Господь свидетель, у них наверняка даже нет елки.