Все для вас
Шрифт:
С возрастом я отчего-то стала с нетерпением ждать ноября, хотя в юности больше всего любила май. Календарный год напоминает человеческую жизнь. Наверное, сейчас я нахожусь в одном месяце от ее конца. Отчего-то в ноябре мне было комфортнее всего: он навевал легкую меланхолию и вызывал томление в груди.
Однокомнатная студия, в которую я недавно переехала, оказалась совсем небольшой, зато очень уютной. В ней было все необходимое для жизни, отличное отопление и звукоизоляция. Всю ненужную одежду я выбросила, а книги отдала в церковь, так что при переезде со мной перебралось лишь самое необходимое и в квартире
Если так подумать, то я впервые жила одна. Все мое детство прошло в кругу большой семьи, в университете ко мне в Сеул переселилась младшая сестра, и мы вместе снимали полуподвальную каморку, а после замужества я вообще и думать не могла об отдельном уголке. Квартира в малоэтажке тоже пропиталась запахом мужа и детей, так что там я не могла почувствовать полного уединения.
Моя студия располагалась возле женского университета, и мне казалось, будто я приехала на стажировку. Не зря говорят, что переезд меняет жизнь: в моей начался второй акт. Я все силы направила на достижение цели: принимала лекарства от деменции, ходила играть в бадминтон, чтобы укреплять мышцы. Конечно, в мире продолжала бушевать пандемия, но, как мне подсказывал жизненный опыт, и она когда-то обязательно закончится.
В комнате у меня висела большая карта мира, которой я наслаждалась, словно произведением искусства. В тот день, когда вирус исчезнет, ноги понесут меня к аллеям и лесам Азии, садам и архитектуре Европы. Путешествие по всему миру наградит меня невероятно красивыми воспоминаниями. Пока моя память не исчезнет, я буду заполнять ее удивительным и прекрасным.
Однако радости ожидали меня не только в будущем. Как-то в середине ноября мне позвонили. Увидев имя на экране телефона, я не смогла вспомнить, кому оно принадлежит. Однако такое случалось и раньше, поэтому я убедила себя, что повода бить тревогу нет, и взяла трубку. Из нее донесся голос женщины, которая приезжала ко мне в Янсан в прошлом году. Я изо всех сил постаралась вспомнить и наш разговор.
Несколько фраз – и в моем сознании стало что-то проясняться. Я назвала время встречи в магазине и повесила трубку, затем всмотрелась в ее имя на экране:
Чон Ингён драматург (пьеса).
Когда я сопоставила детали, обрывки воспоминаний стали складываться воедино. Тем летом мне позвонила женщина – сказала, что мой номер ей дал Токко. Ингён некоторое время жила в малоэтажке напротив магазина и, услышав историю бездомного, который стал у нас работать, написала на ее основе пьесу. Услышав это, я удивилась и одновременно озадачилась. При чем тут тогда я? Ингён ответила, что действие пьесы происходит в нашем круглосуточном магазине, поэтому ей хотелось бы встретиться с его хозяйкой.
Я сказала, что ей не стоит ехать ради этого в такую даль, и пожелала удачи в постановке, но она не отступала. Говорила, что может заглянуть ко мне по дороге в Пусан, откуда она родом. В конце концов я сдалась и согласилась.
И вот спустя пару дней ее машина остановилась у дома моей сестры в Янсане. Ингён привезла мне огромный набор традиционных корейских сладостей, однако больше всего меня удивило не это: молодая женщина оказалась очень высокой и миловидной – настоящая актриса. Сняв маску, она засмеялась и ответила, что на самом деле начинала карьеру
– Я что-то ни разу не видела, чтобы такая красавица заглядывала к нам в магазин.
– А я ужасная сова – приходила по ночам. Очень часто.
– Так вот как вы подружились с Токко.
Ингён одобрительно похлопала в ладоши, и я еще раз поинтересовалась, с какой целью она захотела встретиться со мной.
– Задача писателя – адаптировать полученный материал. Мои персонажи и место действия во многом списаны с магазина «Все для вас», поэтому мне нужно получить ваше разрешение.
– Так вы ведь уже закончили сценарий, – недоумевала я. – Какое тогда имеет значение, дам я согласие или нет?
– Мне захотелось сначала показать готовый сценарий вам, чтобы вы оценили его и уже потом решили, дать ли свое согласие. Глупо, да? Если честно, я с самого начала не была уверена, что поступаю правильно. В театре из-за пандемии полнейшая неразбериха.
– Но…
– Я написала эту пьесу, ничего вам не сказав, чтобы в том числе обрести уверенность в себе. Скоро откроется подача заявок на грант, и я хотела попытать удачу.
– Это хорошо.
Ингён достала из сумки сценарий.
– Вот. Вы могли бы просмотреть его и сказать, что думаете?
Из-за внезапно свалившейся на меня ответственности мне стало неловко и захотелось скорее решить этот вопрос. Когда Ингён вручила мне рукопись, взгляд тут же остановился на заголовке. Этого оказалось достаточно. Я вернула ей текст, словно ученице – непроверенное домашнее задание. Ингён растерянно уставилась на него.
– Мне нравится. Даю свое согласие.
– Но вы же даже не открыли…
– Мне хватило ваших слов об уверенности в себе. Я вам верю.
– Спасибо! – пролепетала Ингён, поджав губы.
Я похвалила ее работу и вновь ощутила себя учительницей. Это пробудило во мне теплые воспоминания. А сегодня мне внезапно захотелось скорее увидеться с ней снова: спросить, удалось ли получить грант, как идут дела с постановкой, осуществилась ли задумка.
Спустя два дня Ингён в сопровождении грузного мужчины зашла в кафе, расположенное неподалеку от моего магазина. Стараясь сдержать участившиеся сердцебиение, я поприветствовала их.
Мужчина, внешне напоминающий Токко, поздоровался со мной и сел за столик. Похоже, он сильно хотел пить, потому что, быстро сняв маску, залпом опустошил полный стакан с водой. Только теперь я заметила, что он не очень-то походил на нашего бывшего сотрудника. Токко казался более угловатым и угрюмым, а этот – круглолицый добряк. Хотя актеры – мастера преображений, так что мне стало интересно.
Ингён поприветствовала меня по-дружески, будто близкую родственницу, после чего достала переплетенный сценарий и экземпляр программы, а еще показала на планшете видео с репетиции. Увиденное так восхитило меня, что я даже забыла про кофе, который мне принесли. Ингён рассказала, как спектакль дважды откладывался из-за пандемии, как их покинул режиссер и ей пришлось взять его работу на себя.
Отчего-то, когда я ее слушала, все внутри меня трепетало, будто бы я сама стояла на сцене. Мечты этих людей начали осуществляться в моем магазине, и все так закрутилось, что в конечном итоге вернулось ко мне самой… Мысль об этом подарила мне чувство, которого я никогда не испытывала.