Все дороги ведут к тебе
Шрифт:
– Кто это, командир?
Квинстона передернуло от нервного смешка.
– Это люди Фландерса… Черт их побери! Владыка болот прислал свою армию, спасти землю МакНейра…
– Кажется, у нас появился шанс дожить до вечера…
– Похоже ты прав…
****
Подъезжая все ближе, он вдруг понял, что замедляет ход. Лошадь, осторожно ступала, среди распластанных черных фигур, он заметил блеск серебряных доспехов среди черных плащей, и руки до боли стиснули поводья. Были среди них и чужие одежды. Одежды тех, кто сложил свою голову, сражаясь за чужую землю. Среди всего этого побоища, он отыскал его… словно Бог войны, опираясь на окровавленный меч, он поднял к
– Ты ранен, Фландерс?..
Голос его звучал непривычно тихо, и Алан готов был сквозь землю провалиться, не находя слов. Ну почему именно он должен был? Алан отпустил Байни, который немедля направился к бывшему хозяину, тычась, словно собака мордой в его плечо. Калеб поморщился, тут же скрывая боль. Этот человек едва стоит на ногах… Фландерс, спешился, подходя к МакНейру.
Чем ближе он подходил, тем больше менялось выражение его лица. Сначала удивление, затем тревога и наконец, их глаза встретились. Мужчины замерли, не говоря ни слова. Лошадь же все так же продолжала подталкивать его. И, сердце сжалось вдруг, словно стрела пронзила его. Глаза его синее неба в ясную погоду, потемнели. Разбитые губы дрогнули.
– Это ее…
Алан лишь едва кивнул, понимая и так, о чем говорил его гость. МакНейр внезапно притянул его к себе, схватив за полы рубашки. От охватившей ярости, его дыхание прерывалось. Он готов был кричать, чувствуя как по дрожащей руке, со сжатой ткани стекает алой дорожкой ее жизнь.
– Кто?..
Голос его стал еще тише. Рука его, резко переместилась к его горлу, неистово сжимая его. Алан закашлялся, но ни один из воинов, не осмелился вмешаться.
– Я… я тому виной, МакНейр… я не успел вовремя…
Он чувствовал, что едва не теряет сознание. Собрав последние силы, он смог скинуть его руку со своей шеи. Та безвольно упала, истратив последнюю силу… Дрожа, он стиснул не слушавшиеся пальцы в кулак. Он едва сможет добраться до дома, скорее всего, потеряет сознание по дороге, но он знал, что никто сейчас не посмеет его остановить. Лишь понесет свою боль, каждый в своей груди. Алан обвел взглядом воинов Рейнвуда. Их головы были склонены. Он видел, как подергиваются плечи, огромного рыжеволосого детины, отвернувшегося от остальных.
Похоже, его гостья, похитила и их сердца.
– Она сказала, что не может уйти, пока не убедится, что ты жив. Не дай ей уйти, МакНейр, а потом, я отвечу на все твои вопросы. Я отвечу перед тобой…
– Где она?
– Она дома, МакНейр. Возвращайся домой. И забудь эту проклятую землю навсегда… убирайтесь все!!
Люди с изумлением подняли к нему взгляды. Фландерс, собрав остатки ярости и силы, постарался придать суровости голосу.
– Предупреждаю, ни один воин Рейнвуда больше не ступит на землю Брокмура! Я убью каждого, кто осмелится нарушить границу…
Он направился обратно к лошади, слыша в спину бранные слова и проклятия, едва произносимые этими людьми, спасшими его дом. Они не понимали, как он мог быть столь неблагодарным, а он мог отблагодарить лишь так…
Мимо пронесся черный конь. Алан глядя ему в след, молча, пожелал удачи, направляя Грея к замку. Ему предстояла своя агония…
****
Земля грязными брызгами разлеталась из-под копыт лошади. Он, влетев на мост, приостановил Грея. Лошадь привстала на дыбы, чувствуя опасность. Алан глядел на настежь распахнутые ворота. Мокрый ветер заставлял их распахиваться все шире, но они, ударяясь о распростертое на земле тело, повторяли
Грей, поспешил к хозяину, положив длинную морду ему на плечо. Словно пытаясь успокоить своим дружеским теплом. Мокрой рукой, Алан коснулся теплой серой шеи.
Двинувшись дальше, он поднял взгляд на замок. Ни одно окно не озарялось светом. Многие, распахнутые настежь, били тревогу полощущими на ветру занавесками, словно флаги на поле боя. Он поднялся по каменным ступеням, направляясь через открытые двери по коридору. Тела погибших, не успевших покинуть замок, терзали взгляд. Он приметил башмачок Доны, под оборванной окровавленной занавеской. Грудь сдавило в приступе тошноты, и он согнулся, едва сдержав крик. Ухватившись за край стола, он все же выравнивая дыхание, пошел вперед, направляясь в главный зал. Он уже слышал треск поленьев в огромном камине. Подойдя ближе, он увидел ее. Она сидела в большом кресле, у огня. Рваный подол платья стелился у ее босых ног. Дрожащей рукой, с ободранными пальцами держа кубок с вином, она глянула на него безумным взглядом. Разбитые губы усмехнулись. Катриона отпила из бокала, разливая алую жидкость, текшую по шее на лиф платья. Ее темная голова, словно не выдерживая собственной тяжести, склонялась, осыпая лицо спутанными косами. Все же выровнявшись, она промолвила:
– У нас гости, дрогой…
Алан молча, прошел к центру зала. Он был у окна, оперевшись на подоконник, на котором лежал брошенный им окрашенный багровым меч. Он смотрел в окно на расцветавший золотом рассвет.
– Я пришел убить тебя.
– Ты выбрал долгий путь, Рохан.
– Я хотел, чтобы ты страдал.
– Но тем лишь пробудил во мне жизнь. Отдам ли я ее теперь, так легко, как мог бы, приди ты ранее?
– Эта ведьма околдовала и тебя!
Рохан обернулся, поднимая оружие.
Счастье, тихое, безумное наполнило грудь. Хозяин Брокмура без сил улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься, проклятие?!!
– Я рад, что ты здесь…
– Ты лишился остатков ума?!
«Ты здесь, а значит они в безопасности … »
– Где твои приспешники, Рохан? Обходят меня со спины, или может, разбежались, как трусливые крысы?
Глаза Рохана загорелись адским огнем.
– Ты будешь страдать лишь от моей руки! Здесь нет других! Мой меч остановил каждого…
– Я вижу, ты победил и горничных…
Плечи Алана дернулись, он едва сдержался, чтоб не вскинуть руку к давившему на спину холодной тяжестью ножен мечу.
Его безумный враг продолжил:
– Ей стоило бежать, когда был шанс. Но дурочка решила, что станет между мной и своей госпожой. Она сама сделала свой выбор!
Алан видел, краем глаза, как Катриона позади них, упустила со звоном упавший на пол кубок. Ее губы приложились к очередной бутылке. Во взгляде ее плясали языки жаркого пламени камина, и брат понимал, что она более не с ними, спасаясь от окружавшего ее ужаса, за хмельным дурманом. Он приказал себе оставаться на месте, не смотря на острое желание покончить с вторгшимся поскорее, и, наконец, обнять ее. Увести из этого места.