Все дороги ведут сюда

Запата Мариана

На работе мне стало намного проще. Я повесила домик для летучих мышей. Я сходила на свидание. Я имела всё это. Я обустраивалась.

И, наконец, я собиралась совершить этот крутой поход.

Сегодня.

Не только для мамы, но и для себя.

Я была настолько мотивирована, что даже напевала немного громче обычного, пока готовилась, рассказывая кому-то в воздухе о том, чего я действительно хотела.

Убедившись, что у меня есть все необходимые вещи — портативный фильтр для воды, бутылка со встроенным фильтром, два дополнительных галлона, сэндвич с индейкой и чеддером, в котором больше ничего

нет, чтобы он не промок, слишком много орехов, яблоко, пачка жвачек и ещё одна пара носков — я вышла, перепроверив свой мысленный список, чтобы убедиться, что ничего не забыла.

Я так не думаю.

Взглянув вверх, когда я добралась до своей машины, я заметила Амоса, бредущего обратно к дому, с поникшими плечами и выглядевшим измученным. Бьюсь об заклад, он забыл выкатить мусорное ведро на улицу, и отец разбудил его, чтобы сделать это. Такое было не в первый раз. Он жаловался мне на это раньше.

Я подняла руку и помахала.

— Доброе утро, Амос.

Он лениво поднял руку. Но я могла сказать, что он заметил, во что я была одета; он видел, как я выхожу из дома достаточно, чтобы отправиться в поход, чтобы распознать признаки: мои темные брюки UPF (прим. солнцезащитная одежда специально предназначена для защиты от солнца), белая кофта UPF с длинными рукавами, которую я купила в магазине, надетая поверх топа, походные ботинки, куртка в одной руке и кепка, едва держащаяся на макушке.

— Куда ты направляешься? — спросил он, останавливаясь на обратном пути в постель.

Я сказала ему название тропы. — Пожелай мне удачи.

Он этого не сделал, но кивнул мне.

Еще раз помахала и нырнула в машину как раз в тот момент, когда Роудс вышел из своего дома, одетый и готовый к работе. Кто-то спешил, ведь вышел позже обычного.

Мы почти не виделись последние пару недель, но время от времени ко мне возвращались его слова в день моего свидания с Джонни. Каден все время называл меня красивой. Но из уст Роудса… это просто казалось другим, даже если бы он сказал это небрежно, как будто это были просто слова без смысла.

Вот почему я посигналила, просто чтобы побыть врединой, и заметила, что его глаза сузились, прежде чем он поднял руку.

Хорошо.

Я выехала оттуда.

..•.?.•.•.

Мои надежды были напрасны, как я поняла несколько часов спустя, когда моя нога поскользнулась на участке рыхлого гравия на спуске.

Мама поставила звезду вокруг названия, что символизировало звезды, которые она видела после того, как получила сотрясение мозга, пересекая главный гребень тропы.

Или, может быть, звезда означает, что ты должен быть инопланетянином, чтобы преодолеть это, потому что я не была готова. Я совсем не была готова.

Через пятнадцать минут я должна была понять, что не в достаточно хорошей форме, чтобы пройти эту тропу за день. Это было пять миль туда, пять обратно. Возможно, мне стоило прислушаться к совету Роудса, когда он предложил мне разбить лагерь, но я все еще не могла уговорить себя сделать это в одиночку.

Я отправила дяде Марио сообщение, в котором было сказано куда я направляюсь и примерно во сколько вернусь. Я обещала написать ему еще раз, когда закончу, чтобы хоть кто-то знал. Клара не стала бы волноваться, если бы я не появилась в

магазине на следующий день, и Амос мог не заметить, что меня нет рядом, пока моей машины не будет слишком долго… и кто знает, что он сочтет слишком долгим.

Вы не знаете, каково это быть одному, если у вас есть люди, которые могли бы заметить, что вы пропали без вести.

Помимо одышки, судорог в икрах и необходимости останавливаться каждые десять минут, чтобы сделать пятиминутный перерыв, все шло хорошо. Я сожалела об этом, конечно, но я не теряла надежды, что смогу действительно закончить поход.

По крайней мере, пока я не добралась до этого проклятого хребта.

Я действительно пыталась удержать равновесие на пути вниз, но все равно сильно ударилась о землю.

Первыми стали колени.

Руки вторыми.

Локти третьими, когда не смогла удержаться на руках и полетела лицом вперед.

В гравий.

Потому что везде был гравий. У меня болели руки, болели локти, я думала, может быть, колено сломано.

Можно ли сломать колено?

Перевернувшись на задницу, осторожно, чтобы не соскользнуть дальше с тропы к зубчатым камням внизу, я выдохнула.

Тогда я посмотрела вниз и пискнула.

Гравий сильно исцарапал мои ладони. Маленькие камешки вонзились в мою кожу. На моих бедных руках начали появляться капельки крови.

Сгибая руки, я попыталась взглянуть на свои локти… но увидела достаточно, чтобы представить, что они выглядят так же, как мои ладони.

Только тогда я, наконец, согнула колени.

Материал штанов, покрывающий одно из них, был полностью разорван. А кожа была исцарапана. Материал на другом был цел, но колено адски горело, и я знала, что оно тоже повреждено.

— Ох, — простонала я про себя, глядя на свои руки, затем на локти — не обращая внимания на боль, пронзившую плечи, когда я дернула руку, — и, наконец, снова на колени.

Болело. Всё чертовски болело.

И я не взяла с собой ничего для оказания первой помощи. Как я могла быть такой тупой?

Сняв рюкзак, я бросила его на землю рядом с собой и еще раз взглянула на свои руки.

— Ооох. — Я всхлипнула и тяжело сглотнула, прежде чем оглянуться назад, откуда я пришла.

Все действительно очень болело. А ещё мне нравились эти штаны.

По голени от колена текла тоненькая струйка крови, и желание плакать усилилось. Я бы ударила кулаком по гравию, если бы могла сжать кулак, но даже это мне было не под силу. Я снова всхлипнула, и не в первый раз с тех пор, как переехала сюда, практически в глушь, но впервые за долгое время я задумалась, что, черт возьми, я делаю.

Что я делаю со своей жизнью?

Почему я здесь? Что я делаю, делая это? Я совершала походы в одиночку, за исключением одного раза. У каждого была своя жизнь. Никто бы даже не узнал, что я навредила себе. Мне нечем было протереть раны. Наверное, я сейчас умру от какой-нибудь странной инфекции. Или от потери крови.

Зажмурив глаза, я почувствовала, как выкатилась одна маленькая слезинка, и я вытерла ее тыльной стороной ладони, морщась при этом.

Чистое разочарование, смешанное с пульсирующей болью, образовало комок в моей груди.