Все дороги ведут в загс

Авророва Александра

А Марина, не замечая реакции собеседника, а глядя куда-то в бесконечность, сосредоточенно произнесла:

— Юрский изначально хотел убить Славика. Узнав про уникальные хакерские способности Славика, он тайно поручил ему влезть в чужую компьютерную сеть и что-то там выведать. Но вскоре он понял, что Славик органически не способен долго хранить тайну. Сколько он выдержит? Неделю? Месяц? Юрский решил, пока не поздно, от него избавиться, но с минимальным риском. Если б на Славика покушались первым и меня спросили бы, в чем причина, я бы ответила: «Ищите на работе». А на работе вы узнали бы, что у Юрского была с ним тайная встреча, а даже если б и не узнали, все равно Юрский как начальник сразу оказался бы под подозрением. Он этого не хотел и искал

безопасный выход. Под руку ему попался детектив, где описывалось схожее положение, и Юрский решил приспособить идею к своей ситуации. Он соглашается принять у себя встречу «Авроры» — а нас, как ни поразительно, ровно столько, сколько у Агаты Кристи. Чертова дюжина. Мы идеально подошли Юрскому по той простой причине, что фактически не были с ним знакомы. Он мог отравить любого из нас, и заподозрили бы кого угодно, кроме него. Но он так боялся за свою драгоценную персону, что решил перестраховаться и окончательно отвести от себя подозрения, сделав вид, что убить хотели его. Что угодно, лишь бы акцентировать внимание на первом преступлении, а не на втором. Кстати, вот почему он положил Игоря в хорошую больницу! Ему было все равно, умрет тот или нет, главное — заморочить нам головы. Это невероятно! Быть готовым отравить любого — любого! — из нас лишь для того, чтобы обмануть милицию…

— Он не был готов отравить Майю, — не удержавшись, вставил майор и под вопросительным взглядом собеседницы рассказал о сегодняшней встрече с Павловой.

Марина кивнула.

— Я рада, что в нем есть хоть что-то человеческое. Получается, бедный Славик вовсе и не знал, кто преступник, а погиб совсем по другой причине. Это Юрский своей запиской навел нас на мысль… Боже мой, Александр Владимирович! — вдруг воскликнула она. — Да ведь он сразу хотел подставить Свету! Я сперва не сообразила, а теперь… Он сразу планировал убийство Славика, так? Значит, вся эта схема с записками была продумана заранее. Он бросил вместо себя в тюрьму собственную жену вовсе не в панике и не сгоряча, а обдуманно и планомерно. На нашей встрече он демонстративно ухаживает за Майей, вызывая ревность Светы, потом подливает в свою стопку яд, но садится так, что яд выпивает Игорь. Если милиция будет активно расследовать версию, что отравить и впрямь хотели Игоря, то Юрского ни за что не заподозрят — они ведь встретились в первый раз. Но, скорее всего, милиция решит, что отравить пытались Юрского, и первой подозреваемой станет ревнивая жена. Он горячо ее защищает. Еще бы! Она должна быть на свободе до понедельника, так как именно на нее он собирается навесить убийство Славика. Юрский понимает, что арестовывать Свету вам пока не за что, и изображает из себя не слишком любящего, но благодарного мужа. А сам хочет убить двух зайцев — избавиться не только от подчиненного, но и от надоевшей жены. Он вызывает ее к Славику запиской, да еще подкидывает в его ведро другую записку, где прямо называется имя Светы. Теперь Юрскому незачем ее защищать. Он делает вид, что сломался под тяжестью неопровержимых улик, и отрекается от нее. Отвратительно! Когда вы его посадите, Александр Владимирович?

— Не раньше, чем обнаружу неопровержимые улики, — честно ответил Алферов. — Поймите меня правильно, Марина. Даже если я его сейчас задержу, его выпустят через пятнадцать минут, а меня отстранят. На крышке мусорного ведра в квартире Петухова есть смазанный отпечаток, очень похожий на отпечаток указательного пальца Юрского. Кроме того, найден свидетель, видевший горбатого и бородатого чудака примерно в полдесятого неподалеку от офиса Юрского. Это все, что я сумел сегодня раздобыть. Маловато. Для нас с вами это лишнее подтверждение, но для опытного адвоката — детский лепет. Нужно что-то повесомее.

— Пожалуйста, — улыбнулась Марина. — Юрский перестраховщик, правильно? Трус и перестраховщик. Я скажу ему, что видела, как он подлил в свою стопку яд, а для убедительности напомню, как он сперва по ошибке сел не на то место. Он испугается и решит меня убить, вы схватите его с поличным,

и ему будет не отвертеться. Годится?

— Вы смотрите этот американский сериал… «Она написала убийство», кажется? — осуждающе заметил майор. — Там это у героини основной метод.

— Ну и что? — немного смутилась собеседница. — Я и не утверждаю, что додумалась самостоятельно. Главное, чтобы подействовало.

— Ну, в кино-то, конечно, действует, причем на протяжении сотни серий. А в реальности героиню, полагаю, прикончили бы еще в первой. Возможно, полиция и арестовала бы убийцу, но над ее трупом.

— А вы постарайтесь быть порасторопнее, — предложила Марина.

— Лучше я постараюсь найти более разумный метод, — парировал майор.

— Ладно, — с удивительной кротостью согласилась Марина. — Мне, пожалуй, пора. Я еще не завтракала.

И она попыталась выйти из машины, но Алферов ловко схватил ее за руку.

— Я запрещаю тебе делать глупости, — раздраженно сообщил он. — Думаешь, я тебя плохо знаю? Да у тебя на лице все написано.

— А по какому такому праву ты можешь запретить мне делать глупости? — холодно произнесла она. — Я пока не под арестом.

Он крепко прижал Марину к себе. Это оказалось еще приятнее, чем он предполагал. Что-то запредельно нежное, теплое, мягкое… страшно было представить, что, опомнившись, это нежное существо превратится в самостоятельную строгую даму и, вырвавшись, уйдет навсегда.

Но она не вырывалась, а лишь прошептала:

— Тогда ты придумаешь другой выход, да?

— О господи! — возмутился Алферов. — Где твоя женственность, Мариша? Мужчина ей о любви, а она ему об убийстве. Мне просто страшно на тебе жениться. Ты небось собираешься каждый вечер ставить мне будильник на шесть утра, дабы я вовремя прибывал на работу.

— А мне, думаешь, не страшно? — почти с обидой спросила Марина, отстранившись и посмотрев собеседнику в глаза. — Я была уверена, что второй раз в жизни полюбить не смогу. Я не понимаю, как это случилось! Какое-то помрачение ума. Да я тебя и не знаю совсем…

— Не помрачение ума, а профессиональная проницательность опытного педагога. Ты же сама говорила, что развиваешь в себе это качество, вот и навострилась оценивать людей быстро и безошибочно.

— Вообще-то я была убеждена, что ты, как полагается, влюбился в Майю.

— В Майю? — искренне удивился Алферов. — Я что, дурак? Она обаятельная женщина и твоя лучшая подруга, но чтобы влюбиться…

— Саша, — жалобно сказала Марина, глянув на часы, — если ты меня не отвезешь, я опоздаю на экзамен, а студенты и без того в предынфарктном состоянии. Где моя женственность, да?

— Чего нет, того нет. Впрочем, студенты должны выразить мне благодарность — с распущенными волосами ты выглядишь гораздо безобиднее. Так ты обещаешь ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной? Как-то печально, проскочив этап женитьбы, сразу стать вдовцом.

— Обещаю. Ты мне вечером позвонишь?

— Нет, исчезну, оставив тебя навеки безутешной. Ну, а ты как думаешь? Конечно, позвоню.

Алферов высадил Марину у университета, и, отойдя немного, она вдруг обернулась и посмотрела радостно, но неуверенно, словно сомневаясь в реальности происходящего. В этот миг он до глубины души понял верность Майиных слов о беззащитности Марины перед жизнью, и у него защемило сердце, но боль эта была перемешана с радостью. А еще он понял, где искать неопровержимые улики. Ему это стало ясно, как божий день.

— Пашка, помнишь, я по ошибке стер на компьютере отчет? — без предисловий обратился он, позвонив подчиненному на мобильный.

— Да. А что?

— А как ты мне его нашел обратно?

— Из корзины вытащил. Вы никогда не чистите корзину, Александр Владимирович.

— Для дураков желательно попонятнее.

— Вы зря не любите компьютер, это классная штука! Когда вы удаляете файл, он помещается в корзину, на всякий случай. Ну, вдруг вы передумаете и захотите его восстановить. И он хранится там либо до очистки, либо до переполнения корзины. А что?