Все друзья делают это
Шрифт:
Не обернулся, когда позвала его, ну и ладно, и лучше, и правильней. Откинула плед, ступила на дорожку света от фонарей, приблизилась и обняла. Чувствуя, как постепенно расслабляется сильное тело мужчины. Слыша резкий выдох и тут же размеренное дыхание. И наслаждаясь простым прикосновением, когда наши пальцы привычно переплелись.
— Никогда, — сказал глухо мужчина, — никогда не ставь чью-то безопасность и жизнь выше собственной! Это железное правило. Сначала ты, поняла? Сначала своя безопасность и жизнь!
— Даже если кто-то будет тонуть?
— Да, — последовало уверенное. — Я же сказал: это железное правило!
— А если тонуть будешь ты?
— Тем более!
— Потому что я плохо плаваю?
— Ты не плохо плаваешь. Ты вообще не умеешь плавать. Так же, как драться. Но не только поэтому, Аня, — он со вздохом развернулся ко мне, и ночь скрыла его лицо полностью, я видела только тень, которая смотрела жадно и так же жадно меня обволакивала.
— Да? — напомнила я чуть слышно.
И я не видела, но ощутила усмешку, которая мелькнула на сжатых губах, делая их значительно мягче. Он понял, что я действую по его правилам. Конечно, понял, и склонил лицо к моему, как я и хотела.
— Потому что твоя безопасность, моя неугомонная птаха — единственное, что я ставлю выше своей безопасности, — мужское дыхание опалило мои приоткрытые губы. — И если пойму, что ты идешь в воду, чтобы меня спасать, перестану бороться, опущу руки и поспешу к русалкам и водяным. Все понятно?
— Что же тут непонятного? — буркнула я обиженно. — Русалок много, они красивые, на любой вкус. А водяной старый, можно и потерпеть — не соперник.
— Анька!
Только заметив, как Никита затрясся от беззвучного смеха, я позволила и себе улыбнуться. А когда он взорвался хохотом, прижалась к нему, переждала, когда успокоится и поделилась тем, что хотела скорее забыть:
— Он сказал, что полижет меня…
Руки Никиты напряглись, и тут же расслабились.
— Он соврал, — раздалось четкое и уверенное отрицание, в которое я мгновенно поверила. — Он ничего бы не сделал.
— Нет?
— Нет. Я же говорил, что только я буду скользить по тебе языком.
От слов Никиты стало приятно жарко. Я вздохнула и поделилась еще одним:
— Он сказал, что вдует мне.
— Он соврал, — послышалось не менее уверенное заявление, и… пауза!
— А… — пальцем начала выводить узоры по обнаженной груди Никиты. — Ты в этом точно уверен?
— Да.
— Почему?
— Потому что плавать я тебя научу, — мое лицо приподняли за подбородок, костяшки пальцев погладили щеку, заставляя тянуться за ними. — Правила безопасности заставлю усвоить. И еще…
— Да? — я встала на носочки, потянулась руками к лицу, которое прятала тень, погладила по впалым щекам.
— Я хочу стать не только твоим первым мужчиной, Аня. Я планирую не только лизать тебя, вставлять
— Весьма… — с трудом перевела дыхание и смогла говорить, — обширные планы.
— Я бы так не сказал, — хмыкнул он. — Всего метр семьдесят в высоту и шестьдесят килограмм.
— Не наговаривай! — фыркнула я обиженным ежиком и ткнула его локтем в бок. — Я похудела на два килограмма!
А потом Луна стала ярче, я заметила, как что-то свисает у него с головы и напряглась.
— Ой, что это?!
Потянула за это, невесомое, но уже четкое и различимое. Покрутила в ладони, но так и не поняла. Никита забрал у меня находку, развернулся боком, позволяя соединиться и Лунному свету, и свету от фонаря и продемонстрировал длинную белую нить.
— И что это? — настаивала я на точном ответе.
— Можешь порадоваться, мстительный страусеныш! — объявил с горечью он. — Твои волосы из-за меня когда-то стали всего лишь седыми, а я из-за тебя не только седею, но, как видишь, сразу лысеть начинаю!
Глава № 30
Вечер давно перешел в ночь, наверное, уже и ночь подумывала отдохнуть и поменяться местами с утром, а я никак не могла уснуть!
Перевернусь на один бок, на другой, лягу на живот — а сна ни в одном глазу! И где справедливость? Никита лежал под боком и даже не шевелился! Как припечатало его на левом боку, лицом к окну, а ко мне спиной.
А самое обидное — спит-то как? Богатырским сном просто! А когда я с трудом упросила его остаться, обещал совершенно невероятное:
— Анька, — сказал он мне, — я ведь рядом с тобой не усну.
И я еще утешала, что ничего, мол, вместе с бессонницей бороться куда интересней! И вот он спит себе, а я борюсь с подушкой — может, все дело в ней? И если ее хорошенько взбить…
Нет, я в шоке!
Уж как я колотила, как я старалась и била по наволочке и пуху, а Никита и дальше тихонько и ровно сопит! Хоть бы перевернулся на спину, что ли? Может, если бы я легла на него, а не на эту подушку, я бы тоже уснула!
Озаренная этой мыслью, я радостно подскочила в кровати, прикоснулась к бедру Никиты и осторожно, но настойчиво попыталась перевернуть его на спину. Он вздохнул и… не поддался.
Мне даже показалось, что я ощутила осознанное сопротивление, но нет. Он же спит. В отличие от меня.
— Пока я тут мучаюсь… — пропыхтела обиженно и, обняв мужчину, вновь потянула его на себя.
Наконец, Никита перевернулся на спину с таким измученным вздохом, словно это он тут трудился в поте лица, а не я!