Все голубые фишки
Шрифт:
– Зато у них есть опыт откатывать именно в этом отдельно взятом городе именно этому отдельно взятому контингенту чиновников, – с явно покровительствующими интонациями знатока над тугодумом, сказал Добкин, – а специализированную организацию, хош Московский метрострой, хош Украинский шахто-строй-комбинат, они уже себе в субподрядчики наймут, когда тендер выиграют, когда первый транш получат и с него обналиченными деньгами откаты в мэрию потаранят.
– Как все мерзко! – воскликнул Летягин.
– Такова
– Надо написать фельетон, но осторожно, чтобы ничего непроверенного, – сказал Летягин.
– У меня непроверенного не бывает, – сказал Добкин.
И уже уходя спросил, – а правда говорят, что тебе охранники Богуша морду у него на юбилее набили за тот материал о таджикском рабочем?
Летягин насупился и ничего не ответил.
– Тогда вдвойне надо фельетон публиковать, – подытожил Добкин, – чего тебе их всех жалеть? …
Вообще зря Добкин полагал, что Летягин такой вот простодушный дурачок.
Зря.
Летягин знал, что Добкин журналист мягко говоря – ангажированный.
И за такой вот фельетон наверняка имел не одну сотню долларов от какого-нибудь конкурента Богуша или от недоброжелателей Антонова и самого Кучаева.
Может его из Пятнадцатого треста с этой информацией подослали, а может из штаб-квартиры бывшего генерала Уварова – главного соперника Авангарда Брониславовича на прошлых выборах.
Но так или иначе, материал о самом главном городском событии, никак не мог бы пройти мимо главной вечерней газеты…
Это было бы неправильно.
– Надо поместить материал Добкина в паре с другим, с позитивным взглядом на проблему, этакие два мнения, этакий плюрализм, этакая независимо-нейтральная позиция газеты, – решил для себя Летягин.
– Слушай, Летягин! – в кабинет вновь просунулась небритая Добкинская харя, – я чего хотел у тебя спросить, эта новенькая, как ее? Маша из отдела городских новостей, та что про таджиков писала, дай ее мне на стажировку? Я ее в мэрии аккредитую, тебе же вкайф будет…
Вот нахал, – подумал Летягин, – они нахалы во всем нахалы. Они и самых красивых девушек под себя подгребают…
– Бери, – сказал Летягин, и когда харя Добкина исчезла в дверном проеме, вздохнув, протянул руку к пакетику сладких сухариков, но обнаружил в нем только крошки. …
В четыре утра в квартире у Димы Минаева раздался звонок.
За десять лет жизни в Америке Дима привык к тому, что глубоко за полночь могут запросто позвонить именно и только из России. Там в этой стране невежественной дикости до сих пор не знали о разнице в часовых поясах. Поэтому телефон на ночь не отключал и трубку, преодолевая сон, всегда брал.
– Кто это? – по русски спросил Дима.
– Это я,
– Ты в курсе, что у нас на Восточном побережье теперь четыре утра? – язвительно спросил Минаев.
– Извини, извини, Димка, – замявшись, пробормотал Вадик, – но у нас с Богушом дело до тебя есть, дело крайне важное и что самое существенное, дело очень денежное.
Сон мгновенно оставил Минаева.
– Я слушаю, говори, – сконцентрировался Дима и даже встал с кровати, – я слушаю…
Из сбивчивых объяснений не шибко то трезвого Вадима, Минаев все-таки понял, что от него теперь требуется найти или самому учредить здесь в Америке строительную фирмочку для того, чтобы сделать ее субьектом участия в тендере на строительство тоннеля в Краснокаменске.
– Да ты что? С ума сбрендил? – изумился Минаев, – выставить вновь-учрежденную фирму на тендер в пол-миллиарда? У вас там что? Слепые или идиоты в аудите счетной палаты сидят? На такой тендер же могут выставляться только фирмы с большим капиталом и с кредитной историей.
– Это не твоя забота, – успокоил его Вадим, – это наши проблемы и мы их решим, тебе надо только купить фирму, формально занимавшуюся строительством, бедную дешевую фирму, а денег на эту организационную работу мы тебе переведем, будь спок.
Сон окончательно ушел.
Вот поговорил с Родиной и все в душе перевернулось.
Вот какая бывает порой цена ночному разговору.
Полная перемена курса в судьбе.
Неужели это тот самый шанс?
Вот Грэйси потом локти кусать то будет – дура!
А он срубит свои десять миллионов и укатит куда-нибудь на Майами.
Или на Западное побережье – в Сан-Диего или в Санта-Барбару.
За десять лет работы в Америке Дима Минаев ни на минуту не переставал сомневаться в том, что когда-то, покидая Россию он сделал правильный выбор.
Нужно было только дождаться момента, когда синяя птица сядет поближе, когда она потеряет бдительность и повернется к Минаеву своим хвостом.
И тут уж нельзя зевать.
Надо хватать и держать.
Хватать и держать.
Этот их тендер на строительство там в их Краснокаменске был его шансом.
ГЛАВА 5.
Умная Маша – Маша Бордовских была умная. Умная, но в личной жизни не счастливая.
Неделю вот ходила с фингалом под глазом, как последняя бомжиха-алкоголичка.
Бывший любовничек прораб Вова Игнатьев на прощанье удружил-отоварил. За все хорошее, за все минеты, что она ему делала. Хотя, чего лукавить, ей самой нравилось ощущать это внутри себя.