Все голубые фишки
Шрифт:
Ну так и по морде, значит, не зазря получила.
Любовь ведь это бартер.
Тебе хорошо и мне хорошо.
А когда люди расстаются, когда один другому делает плохо, значит и тот, кто уходит, должен что то получить на память. Хоть бы и бланш под глазом.
Ушла от Вовы Игнатьева, сняла квартирку на Сиреневой Тишани, поступила к Иринке Дробыш в "Вечернюю Уралочку", стала писать репортажи, бегать за известными людьми, брать интервью… Бланш под глазиком рассосался.
Настала и пора заводить нового любовника…
Сегодня она по редакционному заданию к дирижеру их областного театра оперы и балета едет, завтра к генералу Уварову – лидеру местной оппозиции, а послезавтра к арт-директору ночного клуба "Золото"… И все мужчины такие интересные, все мужчины при власти и при деньгах – не теряйся, девочка!
Как-то вечером позвонил ей Ноиль – шофер из гаража городской управы, они с ним через Вовку знакомы были, Володя с Ноилем вместе в десантуре служили, встречались, корешевали.
Ноиль ее удивил.
– Слыш, подруга, – проговорил он в трубку, – ты там корреспонденткой в "Вечёрке" теперь работаешь, хочешь я тебя с одним очень интересным мужиком сведу, ты ахнешь-не поверишь, но предупреждаю, с ним переспать придется.
– А что за мужик, – по-деловому спросила Умная Маша.
– Важняк из Москвы, он тут катастрофу того самолета расследует, а я его вожу. Ну ему вобщем женщина нужна, но не проститутка, сама понимаешь, я ему обещал пособить в этом деле. Так ты как? Не хочешь? Он и денег даст, а тебе такой материал.
– Давай, заезжай, – сказала Умная Маша, – я теперь в конце Сиреневой Тишани квартиру снимаю, в сороковом квартале возле нового универсама.
– Только он велел, чтобы мусульманка была, – предупредил Ноиль, – ты ему соври, что отец у тебя татарин, ладно?
– Ладно, – кивнула Умная Маша и дала отбой. …
Когда Миша Летягин уходил из инженеров, уходил, поступив на заочное на журналистику, Вадик Столбов как-то при встрече сказал ему, что Гоша Богуш этого Мишиного поступка, этого его выбора не одобрил.
– Он сказал, что ты нашему клану изменил, – передал Мише Гошины слова Вадик, – ты был наш, а теперь ты уже не наш. Мы же инженеры строители, в одну альма-матер ходили, учились, на практики ездили, диплом писали. Работали, росли по службе.
Друг другу помогали. А ты?
– А что я? подумал Миша Летягин и вспомнил вдруг детский анекдот. Там в трамвае пьяный громила-хулиган хватает хилого интеллигента за галстук и дыша ему перегаром в лицо, спрашивает, – ну, хренли ты вылупился? А интеллигент, пытаясь сохранить лицо, с жалкой улыбочкой отвечает, подыгрывая своему мучителю, – а и действительно, хренли это я вылупился? Ха-ха-ха…
Вот и верно.
А что теперь Миша Летягин с точки зрения Игоря Богуша?
Игорь верой и правдой своему жизненному выбору – всё для карьеры, все силы, весь талант.
А Мишка Летягин раз – и все меняет в своей жизни, мол вы мне теперь не коллеги, и я
Да какая там к чёрту профессиональная ориентация была?
Поступал – лишь бы в институт какой-нибудь поступить, лишь бы с военной кафедрой, чтобы в армию солдатом не забрили.
А что у них в Краснокаменске было?
Педагогический, строительный, медицинский и политехнический…
В медицинский у Миши способностей к химии не было, в педагогический – там военная кафедра отсутствовала, в политехнический – ездить через весь город не удобно. Вот и поступил в строительный, вот и вся его профориентация.
Гоше Богушу то легче было, у него батя директором стройтреста был. Ему легко про профориентацию разглагольствовать.
Но два годочка Миша на стройке отработал. Да два годочка потом в проектном институте еще отсидел – отмучился. И понял, нет, не его это.
А через что пришло это понимание?
Через какие душевные травмы пришло осознание того, что это НЕ ЕГО? Богуш это знал?
Чтобы осуждать потом, де изменил, де предал…
Ему то Богушу легко рассуждать.
Миша Летягин вспоминал, как однажды на смене у него запила-загуляла бригада молодых монтажников.
Кстати, комсомольско-молодежная бригада была, где бригадиром был целый лауреат премии ЦК комсомола и орденоносец Вася Пьянцух. Вот во главе с бригадиром в ту ночную смену они и загуляли.
Позавчерашнюю получку отмечали с большой пусковой премией. Заначек с той премии от жен своих понаделали и гудели три дня к ряду. Дружная была бригада. На ночную смену прикатила на трех такси прямо из пивного бара. А переодевались они в грязное, в бытовке и еще водки добавили. Ну и развезло их.
Им бы не работать – посидели бы в бытовке, как другие бригады в таких случаях загула бывало делали. Не они одни такие – весь строительный трест работяг, с премии неделю не работал. И никто бы их не журил за простой. Но Вася то Пьянцух орденоносец, лауреат. Про него Комсомольская правда писала. Он не может, как все – неделю пить и не работать, ну он своих орлов и погнал на леса, на стены, монтаж вести, план выполнять.
Мишка Летягин было возмутился, – куда же вы пьяные на верхотуру? Попадаете все…
А Пьянцух орет, – не лезь, мастер, сиди себе в прорабской, не дрейфь… К утру мы тебе десять кубов бетона уложим и шесть блоков санузлов смонтируем.
Мишка бы и подчинился уже судьбе, решил, будь что будет, если сорвется кто, все на Пьянцуха совести будет, вся бригада пьяная, и мастер тут не при чем…
Ушел к себе в прорабскую, настроил би-би-си на своей "спидоле", да лег спать.
Но в три ночи пришла к нему крановщица Оля Тихонова с башенного крана и сказала, что работать, принимать бетон не будет… А они то уже три бетоновоза с бетонного завода заказали на эту смену, как быть?…