Все голубые фишки
Шрифт:
Первым спохватился крановщик, он из кабинки своего башенного крана по рации, по этой "воки-токи" Мэлсу Шевлохову – бригадиру крикнул, что стропальщик со стены упал, а тот уже прыгнул в грузовой подъемник и сразу вниз в прорабскую.
– Исо разбился, – с порога крикнул бригадир.
Игнатьев – начальник второго участка сорок первого СМУ вздрогнул, скривился в нервной гримасе, выругался матерно и одернув с утра выглаженную молодою любовницей модную свою белую рубаху с коротким рукавом, тяжело
– Я так и знал, что этим кончится, так и знал, – обращаясь скорее всего к самому себе, бормотал Игнатьев, выходя из прорабской.
Со стороны можно было подумать, что человек разговаривает со своей Судьбой или высказывает претензии собственному Ангелу хранителю.
А возле тела уже столпились соплеменники бедного Исы.
Блондинов тут не было.
Один только подошедший Владимир Петрович Игнатьев был блондином, а так – сплошь азиаты со смуглыми не то от загара, не то от природной черноты шеями.
– Мэлс, ты это, ты всех, у кого регистрации нету, всех, кто без оформления работает, давай-ка уведи в общежитие по быстрому, пока милиция не приехала, – скривя губы в какой-то исполненной неприязнью гримасе, сказал Игнатьев, – а этого, Исо накройте что ли чем-нибудь, да и не толпитесь здесь, не стойте как бараны, мертвого не видали никогда что ли?
Надо было звонить шефу.
А может не надо было звонить шефу?
Владимир Петрович, в нерешительности задумался, приняв позу находящегося в смятении Наполеона, когда при Ватерлоо тот узнал о полном провале контратаки своей тяжелой конницы.
Он был красив – Владимир Петрович.
Не даром его любили молодые девушки.
Давно прошло то время, когда прорабы на стройках ходили в брезентовых робах и от них несло водкой и дешевыми папиросами. Теперь начальники строительных участков выглядели не хуже иных клерков из офисов банковского Сити.
Вот и Владимир Петрович на работу приезжал в новеньком корейском джипе в отутюженной белой рубашечке и в пижонских брюках.
На бронзовой от анталийского загара шее поблескивала увесистая золотая цепочка, а на мощной волосатой руке его красиво переливались бликами швейцарские часы с браслетом.
Орёл, да и только.
Прорабы в сорок первом СМУ треста УНИВЕРСАЛ хорошо зарабатывали.
Три тысячи долларов зарплата, да столько же, если не больше – так называемыми "левыми поганками"…
Хватало и на то, чтобы прилично выглядеть в обществе и на дорогие прихоти, вроде очередной юной сожительницы Владимира Петровича.
А вот теперь этому орлу – да камнем и вподдых.
Как некстати этот Исо с шестнадцатого этажа упал!
У этого Исо ни регистрации, ни трудового соглашения никакого…
Звонить теперь Богушу?
Ведь предупреждал прорабов Игорь Александрович – генеральный директор их строительного треста, предупреждал,
Но это он на словах не желал.
А на самом то деле, урезая фонды на зарплату, практически вынуждал начальников участков идти на риск.
– Звонить Богушу? Доложить о Че-Пэ?
Богуш, он конечно поможет замять все это дело, у него есть все необходимые рычаги и кнопки.
Но потом, когда все станет шито-крыто, Богуш спросит Игнатьева, – а на хрена мне такой прораб нужен, чтобы за ним сопли подтирать?
И будет по своему прав.
Богушу такие прорабы нужны, чтобы умели сами за собой прибраться, если потребуется.
Вот уволит Игнатьева Игорь Александрович, где Вова потом такую работу найдет, чтобы шесть тысяч в месяц?
Придется тогда и с мечтой о кирпичном коттеджике расстаться, да и с иными планами тоже. В круиз по Средиземноморью, да новая машина.
А к хорошей жизни ведь быстро привыкаешь.
Нет, не будет он Богушу звонить!
Не будет, тем более не будет, потому что у Игоря Александровича сегодня вроде как юбилей, не то пятьдесят ему, не то сорок пять…
– Слушай, это, Мэлс, – обратился Игнатьев к бригадиру, – ты это, предупреди своих, чтобы не болтали лишнего, скажи им, что руководство денег семье этого Исо соберет, успокой их, а я пока сам до участкового доеду.
И уже направившись к своему почти новенькому "Санта-фе", добавил, – и это, уберите тело с прохода, оттащите его в столярку что ли, да накройте там, чтобы никто не видел, и кровь на плитах замойте. …
Участковым у них был у них капитан милиции Магомед Алиев.
Район новостроек.
Спальный район Сиреневая Тишань.
Здесь вообще много азербайджанцев жило.
Люська – уборщица, что в прорабской подметала, сама из аборигенок, рассказывала, что в местных школах в некоторых классах уже половина черноты. Это словечко у нее не по злобе, а как-то органично по-русски вылетало, как в литературе у Толстова или Лескова слова абрек или басурманин.
Вышли до кафе "Лейла".
Сели за столик, закурили.
Алиев сразу смекнул что к чему.
Хитрые они эти азербайджанцы.
Скоро лет этак через "дцать" совсем местных в резервации загонят.
А ведь еще лет восемь назад ничего у них здесь не было, кроме нескольких лавочек с овощами да арбузами.
– Пять кусков, – сказал Магомед, выслушав прораба Игнатьева, – пять тысяч и этот таджик будет уже моя проблема, а не твоя.
Сказал и улыбнулся во всю ширь своей золотозубой улыбки.