Все голубые фишки
Шрифт:
Второй день – поскромнее, и уже без жареных лебедей и без осетров – Гоша праздновал в городском кафе.
Банкет номер два устраивался для руководства треста и для постоянных смежников.
Сюда же пригласили и институтских друзей.
– Гоша, ну ты достиг…
Гоша, ну, ты крут…
Шел долгий обряд объятий и похлопываний по спине…
Миша Летягин обвел взглядом ряды пьяных сотрапезников, среди которых узнал многих своих институтских.
Невыносимой грустью повеяло от вида больших залысин, где некогда были шелковистые
Но более, но более невыносимой грустью повеяло от вида разрушенных временем лиц некогда вожделенных подруг.
– Надо запретить приходить на праздники со старыми женами, – подумал Летягин.
– Гоша, ты крут, Гоша, ты достиг…
Миша был еще совершенно трезв.
Первые три рюмки "хеннеси" почти не подействовали.
– Интересно…
Миша усмехнулся собственным мыслям.
– Интересно…
Мыслей было две.
Одна маленькая, и одна большая.
Маленькая была о том, что в какой-то момент по жизни он начинал путать институтских друзей со школьными.
Это вносило беспорядок и сумятицу в ход логических рассуждений, адекватно объяснявших жизнь правильную, реальную, в которой не было места Богу и его ангелам.
Потому как была еще одна жизнь, в которой могло быть всё, и в которой были те ненайденные Кантом доказательства.
Но именно эта раздвоенность, в которой периодически пребывал Михаил, именно она и отличала его от реально мыслящих и оттого твердо стоящих на земле – Игоря Богуша и Вадика Столбова.
А Мишка…
Так навсегда и остался он мечтателем Мишкой, мечтателем, ничего особенного в жизни не добившимся. Ни серьёзного приносящего доход дела у него, ни настоящего большого дома… И даже жены не было у Мишки.
Летягин знал, чувствовал, что Вадик Столбов относится к нему с едва скрываемым превосходством.
Он-то достиг…
А Мишка что?
Снова стали пьяно обниматься.
– Ну, ты Гоша крут, ну ты достиг…
И опять Мишка усмехнулся своей второй, на этот раз большой мысли.
Точно.
Вот он все путал своих школьных и институтских друзей.
– Гоша, ты достиг…
– Да, я достиг…
Мишка хмыкнул.
Вспомнил своего не институтского, а школьного приятеля Сашку Васильева.
То-то его сюда не позвали.
Правильно.
А его и не могли сюда позвать, ведь он не Гошин институтский друг, а Мишкин школьный. Его Гоша даже и не знает, и с чего ему Сашку Васильева на свой юбилей звать? И к тому же Васильев живет теперь в Финляндии. В Хельсинки живет со своей Ленкой Круковской.
Хеннеси все-таки начинал действовать.
Гоша вот достиг.
А Сашка Васильев достиг?
Летягин снова хмыкнул.
– Ты чё, Летягин? Чего прикалываешься? – Вадик хлопнул Летягина по спине, – а помнишь, как мы у тебя на Дне рождения у холодильника дверцу оторвали?
Летягин помнил.
Не забыл, как на следующий
Но снова подумал о Васильеве.
И о Ленке Круковской.
Ведь Васильеву тоже на днях сорок пять.
И тоже – там в Хельсинки, наверное, юбилей отмечать будут…
Тоже, скажут ему?
Ну, Васька, ты достиг…
И тот пьяно угукнет, типа, – ну да, достиг, а что?
А чего он достиг?
Того, что как он выражался, свинтил из этой страны дураков?
Этого достиг что ли?
Пожрать, выпить, закусить здесь было от пуза – от живота.
Гоша любил это дело и порученцам своим наказывал, чтобы кафе выбирали с хорошей кухней.
Миша таки-таки ловко положить себе кусочек осетринки, так чтобы не брать с блюда последнее.
Выпил без тоста.
Налил еще.
Сидевшая слева Валя Удальцова, по которой Мишка сох еще на третьем курсе, стала с суетливой заботливостью подкладывать Мишке салату.
Ну, не то чтобы очень он сох по ней тогда двадцать пять лет тому назад, но глазками на лекциях на нее постреливал. А она высокомерная такая была – все только с перспективными парнями дружбу водила – с отличниками, да комсомольцами.
Правильной девушкой Валя Удальцова была. Не для того в Красноаменск приехала из своей Удомли, чтобы красоту свою бездарно разменять на такого беспутного хиппана, как Мишка Летягин, пускай даже и на городского парня, но явно беспутного.
Вышла она на четвертом курсе за факультетского секретаря комсомола. За Олега.
Его потом в КГБ на работу взяли. Мишка слышал, развелись они лет пять тому.
Валька сама у Гоши теперь в конторе сметчицей работала. Гоша-молодец, не оставляет своих однокашников и однокашниц, всех пристраивает. Вот и теперь, специально, наверное, Мишку рядом с Валентиной распорядился посадить.
Авось у двух – у разводки и у бобыля сладится-склеится.
Мишку такие хитрости ужасно раздражали. Так и хотелось сказать этой суетившейся со своими салатами Вальке, мол я с такими старыми женщинами не общаюсь, да пожалел ее.
Зачем скандалить?
Не тот уже возраст.
Это в институтские годы он бывало позволял себе выходки.
Но без скандала не обошлось.
Вроде все нормально шло.
Подарил Гоше икону, сам даже в тот момент еще не слишком пьяный был. Сказал тост.
Красивый такой, образный, хоть в книжку записывай.
Гоша растрогался, Мишку поцеловал, к иконе тоже приложился и тут же передал ее жонке своей – Татьяне. Не в общую кучу бронзовых и хрустальных даров и подношений свалил, что с крыльями и без крыльев громоздилась на специально выделенном для этой цели столе, а жене Татьяне отдал. Лично.
Почёт.
Потом Мишка подсел к Вадику Столбову.
Тот пьяненький уже был – расхвастался, что с ним – с всегда осторожным Вадиком вообще редко случалось.