Все горят в аду
Шрифт:
– До скорого, папочка.
Брайс убрала телефон.
Юный актер шлепнулся на голую задницу посреди улицы. Он сидел со спущенными штанами и смотрел вслед удаляющемуся "навигатору" Брайс. И по-прежнему скулил.
Мистер Башир шепотом повторял слова Брайс: "А как только с ним повидаюсь, я смогу вернуться и буду с тобой". Он повторял эти слова снова и снова и каждый раз слышал их будто впервые.
Мистер Башир сделал несколько глубоких вздохов.
Он взял трубку,
– Алло, Марта? – сказал мистер Башир. – Скажи детям, что я люблю их. Я не вернусь домой.
Дэймонд подошел к телефону:
– Да, чего?
– Да, чего? – передразнила Брайс. – Это что, вежливо? Не понимаю, как ты еще с такими манерами всех клиентов не распугал.
– Сука сдуревшая, твою мать!
Тут Брайс решила разобраться:
– Я тебе, кажется, говорила, чтоб ты не называл меня сдуревшей?
– Мать честная. Черт возьми, подруга. Расслабься. Есть там у тебя какие-нибудь новости, или что?
– Кое-какие есть. Он в Барстоу. Я вышла на след.
– Где гарантия, что он не занырнет?
– Никуда он не денется. Он там застрял. У него "гремлин". Мне уже становится жаль мальчонку.
– Найди его, подруга. Найди и разберись с ним как полагается.
Брайс, игриво:
– Может быть. Посмотрю, как буду себя чувствовать, когда доберусь до места.
– Как ты... Черт побери, сука! Я плачу те...
В трубке раздались гудки. Дэймонд выронил трубку:
– Совсем свихнулась, сука!
Дэймонд долго жевал губу изнутри. На диване напротив него разместилась новая партия девочек. Хотя они и были новенькими, но уже понимали: сейчас лучше не вмешиваться.
Тут Дэймонд опять схватился за трубку. За трубку сотового. Хотя здесь же, на столе, имелся стационарный телефон, Дэймонд всегда пользовался сотовым, потому что пользоваться сотовым это куда более понтово.
Набирая номер, Дэймонд крикнул:
– Как звать?
Одна из девиц начала отвечать. Дэймонд оборвал ее:
– Да не тебя, сука. Сисястую – как звать?
– Шаронда, – ответила сисястая.
– Так, Шаронда, как только я поговорю по телефону, я подгребу к тебе и займусь твоей жопой.
Шаронда пожала плечами. Потом откинулась на спинку дивана и развела ноги.
Омар подошел к телефону.
– Алло? – сказал он.
– Омар, где вы, бля?
Омар сразу узнал Дэймонда.
– Мы с Кенни по дороге в "Роско", собрались пожрать.
– Ага, как же. Перебьетесь. Вы на работе. Мне надо, чтоб вы с Кенни гнали в Барстоу.
– В Барстоу? – Омар свернул к обочине, притормозил.
– Сука Брайс вышла на малого, который уволок мой товар.
– Что там насчет Барстоу? – спросил Кенни у Омара.
Омар отмахнулся от него и сказал Дэймонду:
–
– Не доверяю я этой шлюхе. Мне надо, чтоб вы сели ей на хвост. Чтоб вы ее проконтролировали. У малого "гремлин" или что-то типа того. Так что садитесь ей на хвост, а то...
– Что там Барстоу? – снова спросил Кенни.
Омар:
– Заткнись, макака!
Дэймонд:
– Ты чего сказал?
– Это Кенни, шеф! Это я Кенни сказал!
– Так, живо снимайтесь, поняли?
Омар решился задать нескромный вопрос:
– Шеф, а что, если, ну... вы понимаете... что, если Брайс не выполнит задание? Вдруг она не сделает то, что нужно? Тогда...
– Тогда засадите пару пуль ей в жопу. Хватит уже динамить меня, ублюдки. Не сделает как надо, закатайте ее в асфальт, бля!
– Но... ведь это Брайс.
– Да плевать мне, хоть у нее там целка бронированная. Не выполнит задание – ей кранты.
Омар услышал короткие гудки. Кенни за свое:
– Что там насчет Барстоу?
– Я скажу тебе, что там насчет Барстоу: серьезный геморрой наклевывается. Очень серьезный.
– К сожалению, пока ничего.
Никакого сожаления клерк в кассе "Вестерн юнион" не испытывал. Он испытывал раздражение на Париса, который то и дело спрашивал, не получены ли на его имя деньги. Клерк был низенького роста, мог бы даже за школьника сойти. Но в таком городе, как Барстоу, у парня если и были какие-то перспективы, то весьма ограниченные, поэтому он уж наверняка горбатился на вторую жену и едва наскребал на жилье в автофургоне.
Клерк настоятельно предложил Парису:
– Почему бы вам не вернуться в ресторан? Когда придут деньги, я вас найду.
Парису явно не везло на знакомства в "Фактории". Он оставил клерка и поковылял в сторону "Кухни Кэти". Между двумя этими пунктами находились двери. Двери выводили на улицу, к "гремлину", который стоял там заправленный. Парис не был звездой автогонок, но тут ему стало интересно, как быстро можно проскочить через несколько дверей, добежать до машины, завести ее и умчаться, пока этот жирный ублюдок Вик не успел и дернуться в его сторону.
Рука Париса оказалась в кармане, где лежали ключи от "гремлина". Он стоял, уставившись на двери, как будто они звали его к себе.
И тут его окликнул Вик:
– Эй! Иди сюда.
Парис повиновался.
– Ты ведь не думаешь свинтить, а?
– Нет...
– А может, думаешь?
– Нет, нет, что вы!
Вик по-прежнему сжимал в руках биту. Парису было очевидно, что Вик не расставался с ней с тех пор, как первый раз взял в руки. Как будто это был орган, в котором детина сконцентрировал все свое паскудство, всю бдительность, да еще и непрерывно накачивал его своей злобой.