Всё имеет свою цену
Шрифт:
Эсмерленд оказалась на самом верху библиотеки и начала осторожно спускаться вниз. Так как верхние этажи были уставлены древними писаниями и свитками на языках, которыми владеют немногие эльфы, ей тут читать было нечего. Пара пролетов, и она уже стояла среди привычных стеллажей и выбирала что-нибудь поскучнее. Возможно, истории о возделывании земли помогут ей заснуть. Эсмерленд улыбнулась и взяла книгу в толстом переплете. Она уже собралась уходить, как увидела отблеск свечей в самом низу.
«Пожара нам ещё не хватало! Наверняка кто-то забыл погасить свечи!» — про себя выругалась она и пошла на свет.
Оказавшись
Эсмерленд сделала шаг назад в надежде незамеченной вернуться наверх, но эльф с которым она сегодня познакомилась оторвался от бокала и посмотрел вверх. Когда его замутненный взгляд сфокусировался на ней, он улыбнулся и отсалютовал ей.
Трандуил удивлённо взглянул на Синголло и повернул голову к лестнице.
— Извините, что помешала. Я не знала, что кто-то ещё решил провести время в библиотеке, — настороженно произнесла Эсмерленд.
Она хотела подняться наверх и выйти, как пришла, но насмешливый взгляд Синголло, который, казалось, знал, что она хочет сбежать и заранее смеялся над её трусостью, заставил её расправить плечи и двинуться к главному входу.
— Ещё раз извините, — повторила она и пошла к двери.
Трандуил расслабленно сидел в кресле и следил за каждым шагом бывшей жены. Она преодолела половину пути, не обращая внимания на сопровождающий её тяжёлый взгляд, а, когда спасательная дверь оказалась в паре метров от неё, Трандуил быстро поднялся и загородил ей выход.
Эсмерленд не ожидала такого резкого движения и практически налетела на него. Она почувствовала такой знакомый аромат лаванды и леса с примесью ягодного вина, что у неё закружилась голова. Король чуть повернул голову и кивнул Синголло.
— Я наверное пойду на воздух, что-то здесь стало слишком жарко. — Он, покачиваясь, встал и исчез за дверью.
— Как ты? — спросил Трандуил и нежно коснулся темных волос.
— Хорошо. — Рука мужчины переместилась ниже, он начал костяшками пальцев гладить её щеку. — Что ты делаешь? — тихо спросила она.
— Пока ничего…
— Не нужно! — Она попыталась убрать его руки и уйти.
Трандуил обнял Эсмерленд за талию и притянул к себе. Он чувствовал, как бьётся её сердце: также сильно, как и его.
— Я тосковал по тебе, — тихо сказал владыка. — Ты стала еще прекрасней.
Трандуил убрал волосы ее назад и начал целовать шею, одновременно распахивая халат.
— Я прошу тебя, оставь меня, — просила Эсмерленд.
Сквозь пелену желания он услышал её мольбы и, остановившись, посмотрел в мокрые от слез глаза. Эсмерленд просила? Не требовала или отбивалась, а просила. Трандуил опустил веки, пытаясь взять под контроль собственное тело и вернуть покинувший его разум. Когда его сердце перестало биться, как сумасшедшее, он открыл глаза и поправил на ней халат.
— Я провожу тебя, во дворце столько народу, мало ли что.
«Ты — самая большая опасность для меня!» — подумала Эсмерленд, скептически посмотрев на него, но вслух ничего не сказала.
Они в молчании достигли её спальни
— Я могу войти? — спросил лесной владыка, на что получил отрицательный ответ. — Думаешь, я до такой степени не владею собой?
Эсмерленд с сомнением открыла дверь и пропустила его вперёд. Король осмотрелся и спросил:
— Где спит Таурэтари? — Эсмерленд прошла мимо него и открыла дверь в спальню девочки.
Они вместе стояли и смотрели на спящего ребёнка.
— Она так похожа на Леголаса в этом возрасте, только рот у неё такой же красивый, как у матери. — Он посмотрел на смутившуюся от комплимента Эсмерленд и пошёл к выходу.
— Ты завтра примешь участие в охоте?
— Да.
— Тогда до завтра. — Взяв её руку, Трандуил поцеловал тыльную сторону ладони и удалился.
Эсмерленд закрыла за ним дверь и прислонилась к ней. Чувства переполняли её, а грудь бурно вздымалась. Она была молода и до сих пор мерила время человеческой меркой. Ей казалось, что пока они не виделись, Трандуил забыл её, но сейчас он доказал, что это не так. Неужели у него ещё остались к ней чувства? Эсмерленд легла на кровать, и довольная улыбка осветила её лицо. С лёгким сердцем закрыв глаза, она погрузилась в сладкий сон.
Глава 10
Раннее утро было настолько свежим, что казалось, будто ночью прошла гроза. Солнце только-только взошло на небе и развеяло последние ночные тени. Тяжелый бархатный зной летнего дня, который окутает дворец через пару часов, пока ещё не вступил в свои права, а прохладный ветерок мягко шевелил листву, вызывая лёгкую рябь.
В столь неурочный час большой двор Ривенделла был наполнен весёлым смехом и гомоном. Праздничная охота будоражила сердца участников, вызывая ажиотаж и нетерпение. Мужчины, облаченные в короткие замшевые камзолы преимущественно зелёных и коричневых оттенков, возбуждено переговаривались, натягивали луки и метали ножи. Дам, принявших участие в охоте, было немного: Арвен Ундомиэль стояла в сером бархатном камзоле в компании Арагорна и еще нескольких эллет.
Эсмерленд находилась в прекрасном настроении и смеялась над рассказом Тенгеля об окончании вечера.
— Проводить меня, ха! Да это я ещё тащил этого Линдира в его комнату, сам передвигаться он был не в состоянии, хотя выпили мы не так уж и много.
— Я думаю, нашего менестреля мы до обеда не увидим, — весело сказала его собеседница.
— Что-то я не вижу за твоей спиной лука, или ты в оленей кинжалы будешь метать? — добродушно спросил роханец.
— А зачем ей лук? — вмешался Элладан. — Она так и не научилась владеть этим оружием, — закончил он, пуская стрелу в висящее на дереве яблоко.
Эсмерленд взяла из его колчана острое жало и взвесила в руке. Элладан протянул ей свой лук и указал на соседнее яблоко. Она прицелилась, но стрела описала дугу и вонзилась в ствол. Сын Элронда развел руками в жесте: «я же говорил».
Эсмерленд взяла ещё одну стрелу из оставшегося лежать на земле колчана и ещё раз прицелилась. Она прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться. Прикосновение прохладных пальцев через тонкую ткань рубашки вызвало дрожь, и она чуть обернулась. Мужчина, подошедший сзади, поднял ей локоть, сделав руку продолжением стрелы. Его ладонь коснулась её пальцев, а над ухом послышался знакомый баритон.